Клятва повесы

— Позвольте мне, моя дорогая мисс Деббингтон. — Пенуик подобострастно подставил ей локоть. — Мы пойдем все, чтобы убедиться, что вас ничто не беспокоит. Не бойтесь, я скажу пару добрых слов Деббингтону: его небрежность по отношению к вам возмутительна, недопустимо, чтобы он тревожил вас.

Пейшенс бросила на него уничтожающий взгляд.

— Вы не сделаете ничего подобного. Я по горло сыта вашими попытками влезть не в свое дело, сэр!

— Действительно. — Воспользовавшись ситуацией, Вейн схватил Пейшенс за руку и, оттеснив Пенуика, решительным шагом направился к руинам.

Пейшенс почти бежала рядом с ним и осматривала камни.

— Он устроился в дальнем конце, — обратился к ней Вейн, — под галереей, лицом к покоям настоятеля.

— Возможно, он и не вспомнил об обеде, но он бы никогда не забыл о вашей договоренности покататься верхом.

Оглянувшись, Вейн увидел, что Эдмонд и Генри разошлись в противоположные стороны: Эдмонд пошел к старой церкви, а Генри — к дальнему концу галереи. От них была хоть какая-то польза, что же до Пенуика, то он упрямо трусил за Пейшенс.

— Как бы то ни было, — сказал Вейн, когда они подошли к осыпающейся стене, — ему уже давно следовало бы вернуться. Угол освещения изменился к полудню.

Он помог Пейшенс перебраться через камни, и они пошли вдоль западной стороны галереи. У восточной стены показался Генри. Из нефа слышался голос Эдмонда, тщетно звавшего Джерарда.

Когда они дошли до дальней стены, Вейн помог Пейшенс взобраться на те самые камни, на которые много ночей назад он усадил ее после падения в яму, и посмотрел в сторону покоев настоятеля.

Он увидел то же, что и утром. Все оставалось на прежних местах.

Он выругался и даже не удосужился извиниться. Спрыгнув вниз, снял с камня Пейшенс, и они, держась за руки, поспешили к мольберту.

Чтобы добраться до лужайки, на которой утром расположился Джерард, у них ушло десять минут: понадобилось пересечь весь внутренний двор аббатства. Лужайка находилась на пологом склоне невысокого холма. С другой стороны холм резко обрывался вниз, к подлеску. Джерард поставил свой мольберт ниже самой высокой точки, в нескольких футах от осыпавшейся арки, которая когда-то была частью стены, окружавшей монастырский сад.

Чувствуя, как ногти Пейшенс впиваются ему в ладонь, Вейн приблизился к мольберту. Лист, дрожавший на ветру, был чист.

Пейшенс побелела как мел.

— Он даже не начал!..

— Начал, — возразил Вейн и сорвал с мольберта потрепанный ветром лист. — Его рисунок унесло ветром. — Крепче сжав руку Пейшенс, он повернулся к лесу: — Джерард!

Ответом на его крик была тишина.

Гулкое буханье сапог возвестило о приходе Генри. Он перебрался через разрушенную стену и испуганно посмотрел на заброшенный мольберт, а потом — на Вейна и Пейшенс,

— Там его нет.

Спустя минуту к ним подошел Эдмонд. Он, как и Генри, не отрываясь смотрел на мольберт, затем показал себе за спину:

— В церкви и поблизости его нет.

Вейн махнул рукой в сторону леса:

— Начинайте с этого конца. — Мужчины кивнули. — Вы предпочтете подождать здесь? — обратился он к Пейшенс.

— Нет, я пойду с вами, — покачала она головой. Он и не ждал ничего другого. Снова взявшись за руки, они пересекли лужайку и направились к деревьям.

Пенуик, пыхтя и отдуваясь, догнал их, когда Вейн и Пейшенс, беспрестанно окликая Джерарда, тщательно обыскивали лес. Немного отдышавшись, он с упреком заявил:

— Если бы вы раньше позволили мне потолковать с Деббингтоном, должным образом объяснить ему его обязанности, смею вас заверить, он бы не вытворял таких глупостей.

Откинув со лба выбившийся из прически локон, Пейшенс резко повернулась к нему:

— Каких глупостей?

— Да это же очевидно! — Пенуик уже полностью отдышался и надменным голосом продолжил: — У мальчишки тайное свидание с какой-нибудь взбалмошной горничной. Говорит, что идет рисовать, а сам сбегает с ней в лес.

У Пейшенс от удивления открылся рот.

— Значит, в его возрасте вы занимались тем же самым? — усмехнулся Вейн.

— Ну… — Пенуик одернул жилет и поймал взгляд Пейшенс. — Нет! Естественно, нет. Как бы то ни было, речь не обо мне, а о молодом Деббингтоне. У него же явные отклонения, в этом нет ни малейшего сомнения. Еще бы, ведь его воспитали женщины. Избаловали его. Он рос без присмотра, без надлежащего мужского руководства. И чего еще можно было ожидать от такого воспитания?

Пейшенс замерла как громом пораженная.

— Пенуик, — гневно процедил Вейн, — либо идите домой, либо заткнитесь. Иначе я с большим удовольствием затолкаю ваши зубы вам в глотку!

Стальные нотки в его голосе доказывали, что это не пустые слова.

Пенуик побледнел, потом покраснел и высокомерно вскинул голову:

— Если моя помощь никому не нужна, я удаляюсь!

— Вот и правильно, — кивнул Вейн.

Пенуик посмотрел на Пейшенс, и она ответила ему ледяным взглядом. Он фыркнул и с видом отвергнутого мученика ушел, Когда его шаги стихли, Пейшенс вздохнула:

— Спасибо.

— Всегда рад вам помочь, — буркнул Вейн и повел плечами, расслабляясь. — Честно говоря, я думал, что он не замолкнет.

Пейшенс негромко рассмеялась.