Клятва повесы

— Я уже покатался. — Ему было девять, когда он в последний раз заходил сюда. Тогда это помещение казалось просторным. А сейчас… Уклоняясь от свисавших с веревки пучков травы, он обошел стол, стоявший в центре узкой комнаты. — Как Минни?

Пейшенс дружелюбно улыбнулась и отряхнула пыль рук.

— Всего лишь насморк. Она скоро поправится, но мы не хотим оставлять ее без присмотра. Сейчас с ней Тиммз.

— А-а…

Ныряя под пучки трав, Вейн осторожно обогнул стеллаж с большими бутылками и протиснулся между столом и прилавком, за которым работала Пейшенс. Протиснулся с трудом, но не заметил этого, так как все его мысли были сосредоточены на Пейшенс.

— Я все дни гоняюсь за вами.

Желание сделало его голос хриплым. В глазах девушки он увидел ответное чувство. Они почти одновременно потянулись друг к другу. Вейн обнял ее, она погладила его по щекам и подняла к нему лицо.

Прежде чем он сообразил, куда он — они — движутся, он уже целовал ее. Впервые за свою долгую и богатую сексуальную жизнь он отступил от заранее продуманной схемы. Ведь он хотел начать с разговора, сделать предложение, которое, как он знал, было обязательным. Но когда губы Пейшенс призывно приоткрылись, когда ее язык отважно сплелся с его языком, все заготовки для торжественной речи вылетели из головы.

Пейшенс обняла его за плечи, прижалась к нему и грудью, и бедрами. Ее живот мягко терся о твердую выпуклость.

На Вейна нахлынуло желание — и его собственное, и, как ни странно, ее. Свою страсть он умел сдерживать, ее же стала для него откровением. Полная энергии, восхитительно-наивная, нетерпеливая в своем незнании, ее страсть оказалась сильнее, чем он ожидал. Она и в нем раскрывала что-то новое, некое стремление, рожденное чем-то большим, чем обычная похоть.

Они горели как в огне. Охваченный страстью, Вейн попытался поднять голову, но так и не смог оторваться от Пейшенс. Это резко пробудило его внимание. Похоже, он выпустил вожжи из рук. Их подхватила Пейшенс, и теперь она несется во весь опор. Слишком уж быстро…

Вейну все же удалось оторваться от нее.

— Пейшенс…

Она накрыла его губы своими.

Вейн обнял ее, а потом снова отстранился, испытав при этом щемящую боль в душе.

— Чертова кукла — я хочу поговорить с тобой!

— Позже. — Пейшенс притянула к себе его лицо.

Вейн сопротивлялся изо всех сил:

— Да прекрати ты…

— Замолчи! — Встав на цыпочки, она сильнее, чем прежде, прижалась к нему и поцеловала. — Я не хочу разговаривать. Просто поцелуй меня и покажи, что за этим следует.

Это был не самый мудрый поступок. С такой просьбой не обращаются к возбужденному повесе. Вейн застонал, когда ее язык еще глубже проник в его рот. Борьба языков распалила его до такой степени, что он не мог ни о чем думать. Сознание его заволокло жарким туманом страсти. Даже если бы у него хватило сил сбежать, все равно ничего не получилось бы, так как прилавок позади него преграждал путь.

Пейшенс заманила его в сети своего желания, и с каждым мгновением он все сильнее запутывался в этих сетях.

Пейшенс упивалась их поцелуем и знала, что ждала именно этого: снова испытать головокружительный всплеск желания, почувствовать, как огонь струится по жилам, ощутить чарующую прелесть этого ускользающего «нечто» — она еще не нашла названия для этого состояния души, но оно обволакивало ее — их обоих — и манило дальше.

Дальше, в его объятия, в страсть. Туда, где желание утолить мучительную жажду превращается в настоятельную потребность, в сладкую, до остроты, необходимость.

Пейшенс чувствовала привкус этой жажды в их поцелуе, ощущала, как она, медленно пульсируя, ширится и растет в крови.

Это был восторг. Это было сильнейшее переживание. Это было именно то, к чему стремилась ее любопытная натура.

Но главное, она испытывала настоятельную потребность познать.

Объятия Вейна побуждали ее прижаться к нему сильнее. Его руки, тяжелые, требовательные, опустились на ее попку и сжали так, что пальцы впились в плоть. Он задвигал бедрами, с каждым разом все глубже вдавливая свой набухший член в ее живот. Это ритмичное движение вызвало в Пейшенс неистовый ураган.

Они на мгновение разомкнули уста, чтобы перевести дух. В следующую же секунду страсть снова соединила их губы. Обоих мучила настойчивая жажда, она усиливалась, захлестывала их чувства. Эта жажда завладела всем ее существом, и ту же жажду она ощущала в Вейне.

Они вместе боролись с непреодолимым влечением и одновременно чувствовали себя в его власти. Волна поднялась, вздыбилась над ними — и разбилась. И они оказались в стремительном потоке, в бушующем водовороте. Их кидало и бросало, пока они не начали задыхаться. Волны страсти и желания бились о них, напоминая о жгучей необходимости заполнить пустоту внутри, обрести завершенность.

— Мисс?

Стук в дверь заставил их отскочить друг от друга. В образовавшуюся щель заглянула горничная. В полумраке она увидела, что Пейшенс повернулась к ней. Судя по всему, она перебирала травы на прилавке. Горничная поставила перед собой корзинку с цветами лаванды.

— Что мне с этим делать?