Клятва повесы

Он остался для того, чтобы помочь Минни, защитить Джерарда — и оказать поддержку Пейшенс, но только так, чтобы она не догадалась об этом. Он понимал, что такое гордость, и относился к ее гордости с уважением. В отличие от других джентльменов он считал, что Пейшенс преуспела в воспитании Джерарда, поэтому хотел быть и ее защитником. Эта роль ему нравилась.

Вейн сопроводил свой вопрос очаровательной улыбкой. К его удивлению, Пейшенс насторожилась. Она вытянулась во весь рост, сжала перед собой руки и строго посмотрела на него.

— В таком случае я вынуждена настаивать на том, чтобы вы воздержались от поощрения Джерарда.

Вейн весь напрягся.

— Что вы имеете в виду?

Пейшенс высоко вздернула подбородок.

— Вы отлично знаете, что я имею в виду!

— И все же объясните, — настаивал он.

Какое-то время она всматривалась в его лицо.

— Я бы предпочла, чтобы вы проводили с Джерардом как можно меньше времени. Вы проявляете к нему интерес только ради того, чтобы что-то доказать мне.

Вейн от удивления выгнул бровь.

— Вы слишком много на себя берете, моя дорогая.

— Вы можете опровергнуть мои слова?

У Вейна на скулах заиграли желваки. Он не смог бы доказать несостоятельность ее выводов, все ее слова большей частью были правдой.

— Я не понимаю одного, — прищурившись, проговорил он. — Почему мои отношения с вашим братом вызывают у вас такую тревогу? Я думал, что вы будете рады тому, что кто-то поможет ему расширить кругозор.

— Я бы порадовалась, — отрезала Пейшенс. В голове у нее стучало. — Но вы последний, кого я хотела бы видеть его советчиком.

— Почему, черт побери?

В голосе Вейна прозвучали стальные нотки. Это было предупреждение. И Пейшенс услышала его. Она шла по тонкому льду, но не могла вернуться назад, так как зашла уже далеко.

— Я не хочу, чтобы вы руководили Джерардом, забивали его голову всякими идеями, потому что вы джентльмен не того сорта.

— А какого я сорта — в ваших глазах?

Голос Вейна не повысился, напротив, он стал мягче и тише. Пейшенс пробрала дрожь.

— Ваша репутация противоречит вашим рекомендациям.

— А что вам известно о моей репутации? Вы же всю жизнь провели в глуши Дербишира.

Пейшенс, оскорбленная его снисходительным тоном, сказала:

— Вам достаточно войти в комнату, и репутация ваша говорит сама за себя.

Она пренебрежительно взмахнула рукой, и этот жест вызвал у Вейна глухое ворчание:

— Не знаю, о чем вы говорите!..

Пейшенс потеряла самообладание:

— Я говорю о ваших склонностях — к выпивке, женщинам и азартным играм. Поверьте мне, они видны даже человеку с ограниченными умственными способностями! Это все равно что носить перед собой плакат с их перечислением! — Она руками обвела очертания воображаемого плаката. — Джентльмен-повеса!

Вейн грозно придвинулся к ней.

— Кажется, я предупредил вас о том, что я не джентльмен!

Пейшенс растерялась, недоумевая, как она могла об этом забыть. В настоящий момент он действительно не был джентльменом: выражение лица злое, а взгляд острый, как клинок. Даже отлично сшитый сюртук стал походить на латы. И из голоса исчезла мягкость. Полностью.

Сжав руки в кулаки, Пейшенс набрала в грудь побольше воздуха.

— Я не желаю, чтобы Джерард походил на вас. Я не желаю, чтобы вы… — Несмотря на все усилия, инстинкт самосохранения одержал в ней верх и приморозил ее язычок к нёбу.

Вейн едва не трясся, пытаясь взять себя в руки. Как бы со стороны он услышал собственное шипение:

— Испортил его?

— Я этого не говорила, — промолвила Пейшенс.

— Не надо фехтовать со мной, мисс Деббингтон, иначе я проткну вас шпагой, — медленно процедил Вейн сквозь стиснутые зубы. — Давайте проверим, правильно ли я понял вас. Вы считаете, что я остался в Беллами-Холле по той простой причине, что решил приударить за вами; что я подружился с вашим братом исключительно ради того, чтобы осуществить свои намерения в отношении вас; и что из-за своего характера я неподходящая компания для несовершеннолетнего. Я ничего не забыл?

Пейшенс, вытянувшись как струна, отважно встретила его взгляд:

— Ничего!

Вейн почувствовал, что теряет над собой контроль, что вожжи выскальзывают из его рук. Он до боли стиснул зубы и сжал кулаки. Все его мышцы затвердели как камень.

У всех Кинстеров был темперамент, который в обычной ситуации делал своего владельца похожим на сытого, мурлычущего кота, но в некоторых случаях — если кто-нибудь наносил удар — превращал его в рычащего хищника. На мгновение взгляд Вейна затуманился.

Справившись с приступом гнева, он глубоко вздохнул и, повернувшись, заставил себя оглядеть комнату.

— Если бы вы были мужчиной, моя дорогая, то уже корчились бы от боли на полу, — четко проговаривая каждое слово, произнес он.

После секундной паузы Пейшенс заявила:

— Даже вы не ударили бы даму.