Клятва на мизинцах (ЛП)

продолжается до тех пор, пока мы не заканчиваем облизываться, перед тем как кто-то из

нас начнет говорить.

— Ты там была как настоящий гангстер.

Я смеюсь, но потом поправляю его: — Я никогда не стану гангстером.

— Никто из нас, — говорит он. По нескольким причинам я хочу стать врачом, а

Стейт думает, что он станет профессиональным игроком в НФЛ. Мы мечтаем о деньгах, хороших домах и местах, где мы будем жить — свободных от преступности. Мы будем

соседями, у которых не будет забора, купим Xbox и все игры, которые захотим. Мой дом

будет розовым, потому что розовый это лучший цвет на свете, а в Стейта — ярко синий.

— Мы уже на полпути.

— Что? — спрашиваю я, отрываясь от облаков, которые раскрашиваю на

потрескавшемся тротуаре. Я нашла один камень, который рисует светло-белыми линиями.

— Нам уже девять лет, Бейлор, и еще девять осталось, чтобы получить дома своей

мечты.

— Полпути. — Широкая улыбка расползается по моему лицу.

ТРЕТЬЯ

— Уно, — визжу я и шлепаю самодельную бумажную карточку.

— Мошенница, — обвиняет Стейт.

— Я не жульничала.

— Ты сделала карты из своего блокнота.

— Умей проигрывать, — поддразниваю я его. Он продолжает набирать из стопки и, наконец, кладет желтую семерку, и я, следуя его примеру, кладу свою.

— Бум.

— Я все. Давай поиграем в мяч на заднем дворе.

— Если ты ударишь меня мячом в лоб, я ударю тебя в пах, — он хихикает, но я

знаю, что он никогда не бил меня нарочно, но чертов Стейт не старается лучше бросать и

ловить мяч.

— Обещаю, — говорит он.

— Клянешься? — спрашиваю я, устанавливая свои правила. Он поднимает мизинец

и сжимает мой.

— Клянусь, — говорит он.

Футбол — единственная ценность, которой владеет Стейт. Никакие игрушки или

другие игры, когда дело доходит до футбола, он весь в нем. Я ненавижу играть с ним в

мяч, но никого больше нет, так как он проводит все свое время со мной. Я разминаю

пальцы, зная, что мои руки будут болеть в течение нескольких дней. У него они никогда

не болят, с тех пор как стали размером с солнце.

Никто нас не замечает, когда мы бежим на задний двор. В его доме находятся

несколько незнакомых женщин, но для нас в этом нет ничего нового. Забор между

нашими дворами разрушен, во все стороны торчат ржавые гвозди.

— Пойдем на ту сторону моего дома. — Он указывает на противоположную сторону

забора.

— Если ты кинешь в меня мяч, я ударю тебя так сильно, что мне будет все равно, что

у тебя день рождение, Стейт.

— Ладно, куриные штанишки. Встань передо мной и подними мяч.

— Мне наклонится, чтобы кинуть его тебе?

— Господи, Бейлор, ты хотя бы притворилась, будто разбираешься в футболе, ведь

однажды я стану чемпионом мира.

Я закатываю глаза и наклоняюсь, готовая швырнуть ему дурацкий мяч.

— После того, как я крикну «играем!» и «марш», бросай его мне.

— Может, ты имеешь в виду, бросай? — Нагнувшись, я смотрю через свои ноги.

— Да, бросай этого мерзавца.

— Стейт, что за выражения, — ругаю я его. Я отказываюсь думать, что кто-то из нас

вырастет таким же необразованным и жестоким, как окружающие нас люди, но чем

старше мы становимся, тем больше он начинает ругаться.

— Извини. Бейлор, после того, как я крикну: «марш», бросай мяч.

— Хорошо.

Ему повезло, что учитель физкультуры взял его под свое крыло и позволяет

смотреть фильмы про футбол во время обеда. Пока они вдвоем углубляются в глупый

мяч, я всегда ковыряюсь в ногтях. Я часами наклоняюсь и бросаю мяч, в то время как

Стейт воплощает в жизнь свою фантазию об идеальном зеленом поле со скандирующими

фанатами. Несколько раз мне удается кинуть мяч туда, куда он не должен был попадать.

Я падаю на траву, которая щиплет мои покрытые коркой голые пятки, с диким

желанием голода и жажды.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

— Я устала. Очень.

— Да, футбол не для таких слабаков вроде тебя.

— Это же не про меня. — Я улыбаюсь и пинаю его в колено.

— Ты когда-нибудь думала о…

— О чем?

— Что нас разлучат, — в его голосе слышится печаль, но я знаю, что моя

навязчивость утомляет.

— Я пытаюсь стать лучше, Стейт.

— Нет, дело не в этом.

Я смотрю на него в замешательстве.

— Если нас разлучат, я умру.

Он скрепляет наши мизинцы, и мы ложимся на спину, выкрикивая названия

фигурок, которые нам напоминают облака, не подозревая, что это будет наша последняя

совместная ночь в наших домах в Кингсе.

ЧЕТВЕРТАЯ

Стейт заснул на моей кровати, и я прижалась к нему. Места, где мы зачастую спали, были пусты, и это были самые лучшие ночи. Только я, он, его футбол и наши мечты

сбежать с Кингса в соседствующие дома.

Я просыпаюсь, когда в крошечном доме появляются громкие голоса. Это не похоже

на вечеринку, а сердитые крики. Я пытаюсь встряхнуть Стейта, чтобы разбудить, но он не

поддается. На цыпочках я поднимаюсь с кровати и заглядываю в щель приоткрытой

двери.

Трое мужчин держат оружие, направленное на моего отца, родителей Стейта, и

несколько других незнакомцев, сидящих на диване. Они требуют свои деньги и все их