Клятва крови (ЛП)

По традиции вампирской расы, во время операций над женщинами мужчин не допускали в палату… и было несколько случаев, когда Битти тревожили из необходимости. Но сейчас? Все способы хороши.

Мэри даже не спросит разрешения Хэйверса. Им нужно что-то, что поможет девочке закончить мучительную процедуру.

– Я приведу его, – вызвалась Док Джейн.

Когда Рейдж вошел, Мэри не смогла сдержаться. Она посмотрела ему в глаза, и горло сжалось так, что стало невозможно дышать. И как связанный мужчина, первым делом он подскочил к ней, крепко обнимая, нашептывая что-то на ухо – она не слышала его слов, сильный, уверенный голос говорил за себя.

А потом Рейдж полностью обратил внимание на малышку, все краски пропали с его лица, когда он посмотрел на Битти. Он потянулся к ней дрожащими руками и обнял.

К ним тут же бросился медперсонал, и Мэри оттащила его назад.

– На руки и ногу нужно наложить гипс. Аккуратней.

Рейдж положил девочку так, словно она была хрустальной.

– Я не храбрая, – простонала Битти.

– Нет, ты храбрая, – сказал он, смахнув ее волосы назад. – Ты очень храбрая. Я горжусь тобой и очень сильно люблю тебя.

Они разговаривали какое-то время, а потом повисла пауза.

И будто чувствуя, что время пришло, Хэйвер тихо сказал:

– Всего один раз, последний. И на этом все.

Рейдж низко опустил брови, и Мэри без лишних вопросов поняла, что ее хеллрен выпустил клыки, защитник в нем подумывал о том, чтобы вырвать доктору глотку. Но в нем говорили инстинкты, а не логика.

Она погладила руку Рейджа.

– Ш-ш, все нормально. Один раз и все.

– Один раз… – Он потер лицо. – Мы сможем сделать это.

Рейдж кивнул испуганному Хэйверсу. А потом медперсонал снова подступил к столу.

Таз Битти снова закрепили ремнями, другую ногу тоже обездвижили. Хэйверс должен был ухватиться за бедро и с силой сжать, чтобы кость треснула. А потом придется потянуть у колена, выстраивая кость в правильном положении, основываясь на визуальных данных – что было относительно легко сделать по ее коже, учитывая слабую мускулатуру и болезненную худобу девочки. Потом их ждет рентген, чтобы убедиться, что все сделано верно, и они наложат гипсы, чтобы кости срастались верно.

Перелом и последующая вправка – настолько примитивный и жестокий процесс, что на фоне высокотехнологичного оборудования выходил за рамки стандартов оказания медицинской помощи. Но когда дело касалось физической стороны вопроса, оборудование решало далеко не все… и нужно было отдать должное брату Мариссы. До этого он уже несколько раз осуществлял подобную процедуру, действовал быстро, решительно и хорошо управился с руками и ногами Битти.

Уступая Хэйверсу место, Рейдж обошел стол с другой стороны, его огромное тело, напоминавшее Великую китайскую стену, устроилось прямо возле Битти. Взяв руку малышки, он казался одновременно разбитым и сильным.

Мэри кивнула, а за ней и Битти.

– Сделай это, – приказал Рейдж.

Хэйверс поднял больничную сорочку, открывая шишковатые коленки, которые казались слишком большими на фоне хрупких икр и бедер.

О, Боже, до конца своей жизни Мэри запомнит, как руки в голубых перчатках обхватывают бедро Битти, сжимают слабую плоть и…

Битти закричала от боли.

И через секунду, ослепительный свет вспорол палату, яркий, словно взрыв.

По началу Мэри решила, что закоротило лампы, но потом ее мозг пришел к ужасающему выводу.

Оторвав взгляд от Хэйверса, она в ужасе посмотрела на Рейджа.

– Нет! Не сейчас!

Но было поздно.

Зверь рвался наружу.

Глава 9

Поиграли и хватит, – подумала Элиза, наконец, спустившись на первый этаж. Промучившись в комнате кузины, казалось, несколько часов, она поняла, что просто оттягивает неизбежное.

Если отец откажется вести с ней цивилизованную беседу?

Тогда она забудет про цивилизованность. Потому что знакомое чувство информационной блокады было абсолютно неприемлемо для нее, она не станет больше терпеть этот вакуум.

К тому же, что сделает ее отец? Превратится в огромного рычащего зверя?

Она не удивилась, обнаружив дверь в его кабинет закрытой, и пересекая фойе, было сложно противостоять натиску «этого не может происходить в реальности». Она никогда раньше не отвлекала его, пока он трудился над семейными инвестициями… но когда перед глазам встал образ ее прекрасной мамы, Элиза использовала его в качестве тарана. Воспитание пыталось взять над ней верх, но она представила свою мамэн, и как бы поступила женщина в этой ситуации.

Элиза даже не постучала.

Не зачем давать ему возможность отказать ей во входе.

Она просто потянулась к ручке и толкнула дверь…

Воспоминание о матери было сметено представшей картиной: ее отец сидел за своим столом, главенствуя в мужском кабинете; одет он был в свой неформальный наряд – темный костюм и галстук. Потому что официальным являлся белый галстук-бабочка и фрак.

Шокировало не это.

Напротив него сидел мужчина с огромными плечами и длинными, мускулистыми ногами, он подавлял своими размерами не только кресло – всю комнату. С темными волосами, бритым затылком, в черной водолазке и штанах. Того же цвета была кобура и пистолет, который она видела у него подмышкой.