Клятва киммерийца

Стены Белого дворца содрогнулись, когда перед спутниками возникло не менее десятка существ, рядом с которыми нетопыри Гандерланда и человеко-птицы показались бы невинными младенцами. Эти были просто апофеозом мерзости и отталкивающего уродства, с челюстями и глазами гигантских насекомых, длинными тонкими конечностями и телами, жутким образом напоминающими человеческие. Причем облик тварей не был одним и тем же — он постоянно менялся. У них то отрастало нечто вроде хоботов, то вдруг оно же превращалось в змеиные раздвоенные языки; конечности меняли длину как хотели, то становясь лапами, то ножками, то руками с присосками на пальцах. При одном взгляде на это — не только что при прикосновении! — можно было сойти с ума. Отвращение оказывалось даже сильнее страха.

Как ни странно, Ллеу думал в этот миг не о себе, не о Конане и даже не об антархах.

Эта мразь оскорбляла собою красоту Белого дворца. И того самого прекрасного зала, куда посмели сползтись эти мерзкие монстры. Во что бы то ни стало убрать их отсюда, смыть с мрамора хоть потоками собственной крови…

Этого Блистающий не учел. Восхищение крайний и гармонией ему было недоступно. И того, что при виде поруганной красоты, безмолвной музыки камня и цвета, превращенной в мерзкую какофонию, можно выйти из себя, — он бы никогда не понял.

Сын Всевидящих защищал Белый дворец Ландхаагена, в котором не могло быть места уродству! Ярость клокотала в юноше. Варвар же испытывал несколько иные ощущения. Для него в представшей взору мерзости сконцентрировалось все зло мира. Если он сейчас не победит — получится, что Мангельда погибла зря. И шемит Иава… И льды Скарсааны никогда не растают! Киммериец напал первым, с грозным кличем бросившись в самую гущу мерзопакостных тварей. Меч его мелькал с невиданной скоростью, Конан не замечал ничего вокруг, не чувствовал боли от укусов и ударов, которые они ему ни носили. Рядом, плечом к плечу, сражались Ллеу и юный антарх. Любую тварь, над которой им уливалось взять верх, они готовы были разорвать не куски, и юноша только время от времени встряхивал головой, смахивая заливающие глаза hoi м кровь.

Не сразу до отважных воителей дошло, чти тварей таким способом не одолеть. Разрубленные либо оторванные друг от друга части тел чудовищ сползались и срастались вновь либо же обращались в новые самостоятельные существа, тут же бросающиеся в бой. Теперь они наползали со всех сторон! Ллеу первым понял, что происходит. Отвратительные гады даже не особенно спешили. Они выжидали, пока у него, киммерийца и Ванкрида кончатся силы в бесконечным атаках, а сами не столько нападали, сколько отбивались. Да и куда им было торопиться?! Рано или поздно дерзкие рухнут под грузом усталости на пол, и тогда… Тогда Белый дворец навсегда превратится в их гробницу. Ну уж нет! Юноша отступил, стараясь только удерживать тварей на расстояния, и оказался в самом центре зале, под синим куполом. «Сделай это, — прошептал голос Аватары, — ты можешь!»

— Но что?!

Ллеу спрашивал — а сам был так близок тому, чтобы понять, понять и сделать то единственное, на что в самом деле уже почти ощущал себя свободным.

Но тут произошло нечто катастрофическое. Ибо твердая почва ушла из-под юноши, и, к безмерному своему ужасу, он ощутил, что находится в воде. Не ограниченный стенами зал, а бескрайние бушующие воды океана, глубокие, темные, не имеющие ни берегов, ни дна окружили

То, чего Ллеу боялся больше всего на свете! И оттуда, из страшной глубины, поднимались скользкие, черные туши все тех же монстров, перед которыми он теперь был совершенно беззащитен.

Юноша бился в воде, чувствуя, что тонет, захлебывается хлынувшими в нос и рот потоками, и тогда он на пределе сил воззвал о помощи — Кого угодно: Конана, Оттфрида, Шин-дже-шедд… но никто не откликнулся на этот отчаянный зов. Ом остался один на один с собственным ужасом.

Ллеу не хватало воздуха, океан торжествующе накатывал на него одну гигантскую волну за другой, стремясь поглотить юношу, и он все кричал л и кричал, не узнавая и не слыша собственного голоса, беспорядочно извиваясь и совершенно без толку колотя по воде руками и ногами, однако погружаясь все глубже навстречу грозно раскрытым пастям чудовищ.

В последней отчаянной мольбе о помощи, обращенной неизвестно уже к кому, на мгновение вновь будучи вытолкнутым очередным валом на поверхность, Ллеу поднял голову… Над ним было не небо. То есть синева выглядела совершенно натурально, но облака не плыли по ней, а словно замерли на месте, что при таком ветре было совершенно невозможно.

Купол, понял он. Все тот же купол центрального парадного зала Белого дворца. Значит, ни какого океана нет! Это собственный неодолимый страх топит его в себе, разрывает сердце, тянет на дно полного безумия. Труднее всего преодолеть самого себя…