Клятва юных

— Ладно, давай!.. Сколько, по-твоему, немцев в совхозе?

Мальчик ответил быстро, без запинки:

— Первое — батальон пехоты. Баварцы. Сто семьдесят шестой полк двадцать седьмой дивизии. Прибыли из Голландии.

Капитан удивился четкой точности ответа.

— Откуда ты это знаешь?

— Видел на погонах цифры. Слушал, как разговаривали. Я по-немецки в школе хорошо занимался, все понимаю… Потом рота мотоциклистов-автоматчиков. Взвод средних танков. По северному краю совхоза окопы. Два дота с полевыми и противотанковыми пушками. Они сильно укрепились, товарищ капитан. Все время цемент грузовиками таскали. Я из окошка подглядывал.

— Можешь точно указать местоположение дотов? — спросил, подаваясь вперед, капитан. Он вдруг понял, что перед ним не обыкновенный мальчик, а очень зоркий, сознательный и точный разведчик.

— Большой дот у них на бахче за старым током… А другой…

— Стоп! — прервал капитан. — Это здорово, что ты так хорошо все выследил. Но, понимаешь, мы же в твоем совхозе не жили. Где бахча, где ток — нам неизвестно. А морская десятидюймовая артиллерия, дружок штука серьезная. Начнем гвоздить наугад, много лишнего перекрошить можем, пока точку посадим. А там ведь и наши люди есть… И мама твоя…

Мальчик взглянул на капитана с недоумением:

— Так разве у вас, товарищ капитан, карты нет?

— Карта есть… да разве ты в ней разберешься?

— Вот еще, — сказал мальчик с небрежным превосходством, — у меня же папа геодезист. Я сам карты чертить могу… Папа теперь тоже в армии, он командир у саперов, — добавил он с гордостью.

— Выходит, что ты не мальчик, а клад, — пошутил капитан, развертывая на столе штабную полукилометровку.

Мальчик стал коленками на табурет и нагнулся над картой. Лицо его оживилось, палец уперся в бумагу.

— Вот же, — сказал он, счастливо улыбаясь, — как на ладошке. Карта у вас какая хорошая! Подробная, как план… Вот тут за оврагом и есть старый ток.

Он безошибочно разбирался в карте, как опытный топограф, и вскоре частокол красных крестиков, нанесенных рукой капитана, испятнал карту по всем направлениям, засекая цели. Капитан был доволен.

— Очень хорошо, Коля! — Он одобрительно потрепал плечо мальчика. — Просто здорово!

И мальчик, на мгновение перестав быть разведчиком, по-ребячьи прижался щекой к капитанской ладони. Ласка вернула ему его настоящий возраст. Капитан сложил карту.

— А теперь, товарищ Вихров, в порядке дисциплины — спать!

Мальчик не противился. Глаза у него слипались от еды и тепла, он сладко зевнул, и капитан ласково уложил его на свою койку и накрыл полушубком. Потом вернулся к столу и уселся за составление исходных расчетов. Он увлекся и не замечал времени. Тихий оклик оторвал его от работы:

— Товарищ капитан, который час?

— Спи! Тебе что до времени? Начнется драка — разбудим.

Лицо мальчика потемнело. Он заговорил быстро и настойчиво:

— Нет, нет! Мне же назад надо! Я маме обещал. Она будет думать, что меня убили. Как стемнеет, я пойду.

Капитан изумился. Он и предположить не мог, что мальчик всерьез собирается вторично проделать страшный путь по ночной степи который случайно удался ему однажды. Капитану казалось, что его гость еще не вполне проснулся и говорит спросонок.

— Чепуха! — рассердился капитан. — Кто тебя пустит? Если даже не попадешься немцам, то в совхозе можешь угодить под наши снаряды. Спи!

Мальчик насупился и покраснел.

— Я немцам не попадусь. Они ночами от мороза по домам сидят. А я все тропочки наизусть… Пожалуйста, пустите меня.

Он просил упрямо и неотступно, и капитану на мгновение пришла мысль: «А что, если весь рассказ мальчугана — обдуманная комедия, обман?» Но, заглянув в ясные детские зрачки, он отбросил это предположение.

— Вы же знаете, товарищ капитан, что немцы не позволяют никому уходить из совхоза. Если меня хватятся утром и не найдут, маме худо будет.

Мальчик явно волновался за судьбу матери.

— Есть… все понял, — сказал капитан, вынимая часы. — Сейчас шестнадцать тридцать. Мы пройдемся с тобой на наблюдательный пункт и еще раз сверим все. Когда стемнеет, тебя проводят. Ясно?

На наблюдательном пункте, вынесенном, вплотную к пехотным, позициям, на рубеже, капитан сел к дальномеру. Он увидел холмистую крымскую степь, покрытую голубыми полосками снега, нанесенного ветрами в балки. Розовый свет заката умирал над полями. На горизонте темнели узкой полоской сады далекого совхоза. Капитан долго разглядывал массивы этих садов и белые крапинки зданий между ними. Потом он подозвал мальчика.

— Ну-ка взгляни! Может, маму увидишь.

Улыбаясь шутке капитана, мальчик заглянул в окуляр. Капитан медленно поворачивал штурвальчик горизонтальной наводки, показывая гостю панораму родных мест. Внезапно Коля отстранился от окуляра и мальчишески радостно затеребил капитана за рукав.

— Скворечня! Моя скворечня, товарищ капитан! Честное пионерское.