Клятва и меч

Стефан вновь пригласил своего брата епископа Генри, чтобы обсудить с ним создавшееся тревожное положение. Епископ повторил совет, некогда данный им по отношению к не признавшему короля Бриану Фитцу.

– Окружите Жоффрея и возьмите его измором. Не гоняйтесь за ним. Де Мандевилл – не смазливая девица, а болота – не пшеничное поле. Не повторяйте ошибки вашего великого предшественника Вильгельма Завоевателя, некогда в тех же местах он долгие годы безуспешно преследовал разбойника по прозвищу Бессонный.

– И что же вы предлагаете? Как я могу построить стену вокруг…

Генри презрительно поморщился.

– О чем вы говорите? Не нужно никакой стены. Блокируйте главные выходы из болот.

– Но любой может свободно выйти оттуда в других местах…

– Брат, брат… Я растолстел, легко стал уставать, и мне уже трудно произносить длинные речи. Будьте немного похитрей, научитесь думать вначале, а делать потом, заклинаю вас! Конечно же, люди будут входить и выходить из болот, и с этим ничего не поделаешь. Но вы не позволите разбойникам ввозить большие запасы продовольствия. Жоффрей человек изобретательный, слов нет, но у него нет в распоряжении мельников, каменщиков, сапожников, мастеров по изготовлению луков и людей многих других важных профессий. Его армии нужна еда, свежие лошади, дрова и тысячи других необходимых вещей, которых на болоте не сыскать. Постройте несколько замков у главных выходов из болот, этим вы лишите Жоффрея свободного общения с внешним миром. Пошлите к нему лазутчиков, вам важно знать, насколько хорошо или, вернее, насколько дурно он себя чувствует после всего этого. Кстати, брат, неужто я должен возить с собой бочонок с вином?

Стефан встрепенулся и сам пошел за кувшином, а Генри с улыбкой удовлетворения развалился в своем кресле. Ему показалось, что возвратились старые, добрые времена и король вновь прислушивается к каждому слову своего умного, предусмотрительного брата.

За последующие двенадцать месяцев императрица Матильда пополнила ряды сторонников, в основном за счет своего личного магнетизма. Но ее новые союзники предпочитали поклоняться своей будущей королеве, сидя в своих замках.

Армия Стефана крепко обосновалась в болотах на востоке страны, всерьез решив сокрушить непобедимого Жоффрея де Мандевилла. Для других восставших это открыло возможность перехватить инициативу. Армия под командованием графа Роберта двинулась на Лондон и Винчестер. Но она не предпринимала штурма этих городов, ожидая прибытия Леди Англии с материка с солидным подкреплением.

Впервые за десятилетие крестьяне на юге и западе королевства смогли посеять и убрать урожай. Поселенцы постепенно отстраивали свои сожженные дома и уходили с больших дорог, предпочитая разбою привычные мирные промыслы. Англия выздоравливала, но в ее левом плече, на востоке, все еще гнездилась боль. Страна вскоре вновь могла встать на ноги, оставили бы ее только хоть на некоторое время в покое, чтобы не позволить разбою вновь заразить все ее пространство.

Одним из замков, построенных Стефаном для блокирования дорог, ведущих из болот, был Бурвелл. Его гарнизон успешно останавливал повозки с припасами, не давая провезти разбойникам ни корки хлеба. Жоффрей и Хью провели со своими людьми тяжелую зиму, но к весне их припасы полностью истощились. Оставался один выход – разблокировать болота. Было решено напасть на Бурвелл и разрушить его.

В начале июня армия бандитов вышла из зарослей тростника и начала осаду замка. Они привезли с собой баллисты и катапульты, некогда брошенные королевскими войсками в топи, а также применили веревочные лестницы, привязанные к грубо выкованным железным крюкам. Жоффрей лично вел первую линию из сотни солдат и был одним из двенадцати, уцелевших при поспешном отступлении. Разгоряченный и потный, он снял с головы шлем, вытер лицо и хрипло приказал следующей сотне идти в атаку.

– Ворота замка откроются для вас, храбрецы! – кричал он. – Идите и побеждайте! Норфолк, веди их!

Хью заколебался. Не в пример своему другу, он совсем не рвался в герои. В этот момент одна из стрел, выпущенных защитниками замка, попала в правую сторону головы Жоффрея, чуть выше уха. Кровь хлынула по щеке, граф пошатнулся. Хью поддержал друга в седле.

С проклятием Жоффрей оттолкнул его руку.

– Пустяки, – прорычал он, вырвав древко стрелы. – Вы видите, солдаты, мы напугали этих трусов… – Он покачнулся. Хью вновь удержал его, и снова его рука была отброшена.

– Эти мерзавцы не могут точно стрелять… – пробормотал Жоффрей, опустив голову. – Я открыто плюю им в морды, а они даже не могут ответить мне… – Он едва удерживал равновесие, покачиваясь из стороны в сторону. – Ничего, это я перегрелся на солнце…

И он рухнул из седла на землю.

Кровь струилась из раны де Мандевилла, но он все же нашел силы сесть. Наклонившись, он уперся лбом в колени и что-то промычал. Охваченный ужасом Хью соскочил с коня и, подбежав к другу, встал на колени рядом с ним.

– Ничего, ничего… – еле слышно бормотал раненый. – Это только солнце… солнце… солнце… Боже, если моя… моя голова… если она прояснится, то я… все мои грехи…