Клятва Грейсона (ЛП)

Ее глаза были устремлены на меня, когда она ослабила полотенце, обернутое вокруг нее, и позволила ему упасть на пол. Я резко вдохнул при виде ее обнаженной красоты, такой пышной и сладкой. Взяв ее лицо в руки, я наклонился, чтобы поцеловать ее, и глубокий стон вырвался у меня из горла. Я почувствовал слабость от желания, мой член полностью ожил в тесных рамках моих брюк. Я снял туфли, всосал ее нижнюю губу, и опустил руки вниз, чтобы расстегнуть ремень, отбросив его в сторону. Мы продолжали целоваться, пока я расстегивал брюки и позволял им, вместе с боксерами, упасть на пол, отшвырнув их и нагнувшись, чтобы снять носки. Когда я тоже предстал перед ней обнаженным, ее взгляд пробежался по моему телу и остановился на моей набухшей эрекции. Ее глаза переместились к моим, румянец на ее щеках усилился.

— Могу я прикоснуться к тебе?

— Да, Боже, да, — задыхался я. — Я твой. Пожалуйста, прикоснись ко мне, — я ждал десятилетия, чтобы почувствовать ее руки на себе. Столетия. Вечность.

Она потянулась вниз и нежно взяла мои яйца в ладонь, проверяя их вес. Я застонал, заставляя себя оставаться неподвижным, пока она исследовала их. Мое дыхание вырвалось в рваном выдохе, когда она обхватила мой член, скользя рукой от основания до кончика, где большим пальцем провела по головке.

Боже, как это приятно.

— Кира, — простонал я, положив свою руку поверх ее и отстраняясь. Я хотел, чтобы это продлилось подольше.

Ее губы приоткрылись, пока она смотрела на наши соединенные руки, и я видел, как двигалось ее горло, когда она сглатывала. Я поднес к ней большой палец, желая почувствовать каждую реакцию ее тела на меня. Провел большим пальцем вверх и вниз по ее шее, медленно, всего на мгновение, прежде чем обхватить ее затылок и снова наклониться, чтобы захватить ее рот. Я вздрогнул от ощущения ее шелковистой, гладкой кожи против моей собственной, наслаждаясь ощущением ее мягкости против моей твердости. Отдаваясь. Уступая. Я откинулся назад, чтобы заглянуть ей в лицо, отчаянно желая увидеть выражение ее лица.

Значит ли это для нее так же много, как и для меня? Было ли это новым для нее? По-другому?

Я не знал, что спросить, как поставить вопрос, и поэтому искал ответы в ее глазах. Я попал под чары ее взгляда, пока ее ресницы не опустились, и она не взяла меня за руку, чтобы подвести к кровати.

Когда она села на нее и откинулась назад, я придвинулся к ней, держа свой вес на одном колене, а другим раздвигая ее бедра. Я прижался к тому месту, откуда исходило ее тепло, и она тихонько застонала.

— Вот мы и здесь, — пробормотал я, повторяя слова, которые она сказала мне в лабиринте.

Наконец-то. Наконец-то.

Пока это слово эхом отдавалось в моей голове, оно казалось чем-то большим, чем просто ожидание, которое я выдержал, чтобы сделать Киру своей. Оно как будто подводило итог тому, чего я ждал так долго. Всю свою жизнь.

Наконец-то ты здесь.

Она моргнула, ее глаза сфокусировались на мне.

— Да, — сказала она. — Вот мы и здесь.

Прижавшись бедрами, мы оба застонали, ее голова откинулась назад на матрас. Ее руки поднялись к моей голове, и она провела ногтями по коже головы, заставив меня застонать от удовольствия.

В прошлом у меня всегда был определенный порядок действий в постели, о котором я никому не рассказывал. Я знал, что приносит удовольствие женщинам, что приносит удовольствие мне, и что приводит к взаимному удовлетворению. Но с Кирой все это пошло прахом. Я пытался вспомнить, что мне следует сделать в первую очередь и куда двигаться дальше, но все это вылетело из головы, так что мне оставалось полагаться только на инстинкт. Я мог сосредоточиться только на силе собственного возбуждения, на жаре ее мягкой плоти, когда она двигалась подо мной. Я чувствовал себя неуверенно и неумело, словно Кира была первой женщиной, к которой я когда-либо прикасался.

Я уже делал это раньше, — успокаивал я себя, но слова казались фальшивыми. Я больше ни в чем не был уверен.

Приблизив свои губы к ее губам, я наклонил голову так, чтобы мой язык полностью проник в ее рот. Она издала глубокий звук одобрения, ее язык встретился с моим, извиваясь и переплетаясь, ее бедра подались вверх к моему пульсирующему члену, а ее мягкие груди прижались к моей груди. Я застонал от восхитительного удара и оторвался от ее рта, проведя губами по ее горлу и облизывая ее затвердевшие соски, сначала один, потом другой. Я нежно теребил и покусывал, а затем успокаивал языком, пока она не задрожала подо мной, задыхаясь и прижимаясь своим телом к моему.

— Кира, — стонал я.