Клятва брачной ночи

В прошлом он вернул себе древний трон, возглавил пустынное королевство. Это был закон Даар-Талааса. Такова цена силы – она принадлежит тому, кто может с ней совладать. Отношения с женщинами не могут быть другими. Он этого не позволит.

Кавиан приподнял подбородок Амаи, хотя знал, что одним только взглядом может заставить ее смотреть на него. Он чувствовал, как она вздрогнула от его прикосновения, видел эмоции и желание в ее темных глазах. Он ощущал запах ее кожи и темных волос, которые она наконец распустила.

И вместе с этим он ощущал гораздо более сильный и насыщенный аромат ее возбуждения.

Больше всего в жизни Кавиан мечтал вернуть трон, который он заполучил благодаря собственной решительности. Месть взращивала его, и к двадцати годам он получил то, что принадлежало ему по праву. И даже ощущение власти и могущества блекло по сравнению с Амаей, лежавшей перед ним нагой и послушной, пристально смотревшей на него.

«Овладею ею здесь и сейчас, и никогда больше мне не придется рисковать троном ради нее».

Он хотел Амаю с момента, как увидел ее на записи. Он точно знал, как овладеет ею, как она будет жаждать близости, когда увидел ее во дворце ее брата. Он знал, что они идеально подойдут друг другу.

Полгода назад безудержная страсть овладела ими, неожиданно и всепоглощающе. Они встретились впервые, когда Кавиан приехал во дворец Бакри с предложением брака и сотрудничества между странами. Это была формальная публичная встреча политических союзников: элегантный прием в королевском зале среди министров, помощников, послов и тщательно отобранных репортеров, чья информация в дальнейшем соответствовала бы реальности.

Они подписывали договоры, произносили клятвы, а Амая согласилась стать его женой. На ней было красивое платье, она выглядела настоящей недоступной принцессой пустыни. Их беседа была убийственно вежливой и наблюдалась со всех сторон.

За торжественным ужином в их честь речь произнесли, наверное, все титулованные лица Бакри. Вечер казался бесконечным, и, сидя рядом, они ни на минуту не оставались наедине. Не было ни шанса на настоящий разговор, ни на что-либо, кроме мимолетного прикосновения.

На следующий день состоялась помолвка. В великолепном зале, украшенном всеми оттенками золота, их окружало множество взглядов и камер.

– В моей стране, – начал Кавиан, когда они торжественно вошли в зал, касаясь друг друга перед толпой людей, как требовали того их титулы и сам случай, – нет необходимости в свадебной церемонии. Важно само заявление о браке, а не юридические тонкости. Свадьба вовсе не обязательна.

– Возможно, королевство моего брата не слишком современное, – ответила Амая, и Кавиан утонул в блеске ее темно-шоколадных глаз, сладкой свежести губ. Желание, преследовавшее его с самого момента, как он увидел ее, вновь охватило его. Несмотря на вежливую речь, что-то необъяснимое промелькнуло во взгляде Амаи, слегка раскрывая перед ним ее истинную сущность: ее неповиновение. – Но он считает, что все королевские браки должны быть узаконены. И я с ним согласна.

– Как ты хочешь, – пробормотал Кавиан. В этот момент он готов был отдать все ради того, чтобы увидеть настоящую Амаю, а не маску принцессы Бакри: его имя, защита даже не обсуждались; его королевство, богатство, земли. Его кровь и плоть. Его жизнь. Все, что она пожелает.

Но ей была важна свадебная церемония, а не он сам. И Кавиан ненавидел это.

Они обменялись клятвами в присутствии королей соседних государств, шейхов, султанов, официальных лиц и министров, бакрианских аристократов и членов его правительства, брата Амаи и его собственных людей.

И затем, когда речи о единстве и семье были произнесены, Кавиан отвел свою супругу в сторону, чтобы наконец-то остаться наедине.

Он ничего не планировал. Ему хотелось уединения, чтобы увидеть ее настоящее лицо, понять, что же происходит между ними на самом деле.

Он гордился своим великодушием, желая, в отличие от своих предков, медленно и спокойно завоевать Амаю, а не перекинуть ее через седло и унестись прочь в пустыню, как предводители бедуинов, которых в его роду было немало. Он вовсе не хотел выглядеть варваром перед девушкой, у которой было собственное мнение о цивилизованности. Нет, он планировал изысканно и галантно добиваться ее внимания. Кавиан собирался сделать все, что от него требовалось, чтобы привязать Амаю к себе навсегда. Чего бы это ни стоило.

Она привела его в небольшой альков в дальнем углу галереи бального зала, скрытый от чужих глаз, пока остальные гости наслаждались гостеприимством Рихада аль-Бакри.

Когда они оказались одни, Кавиан внимательно посмотрел на супругу. Он не улыбался. Он пытался заглянуть внутрь ее, соотнести ее красоту с образом, который носил в себе все это время. Он пытался принять тот факт, что теперь она полностью и безраздельно принадлежит ему.

– Что ж, – с нарочитой веселостью начала Амая. – Вот мы здесь, официально помолвлены, но по-прежнему чужие друг другу.