Клетка для буйных. Программируемый мальчик

— Хорошо, — легко согласилась Лена. На всякий случай уточнила: — Хлумов, так ты пропустишь меня сегодня без очереди?

— Елена Петровна, я тебя официально предупреждаю… — В голосе хозяина прорезался металл. — Еще тридцать секунд недостойного поведения, и я поставлю вопрос о твоем исключении из Всевключа. Внимание, время пошло.

Для наглядности он поднес часы к ее носу. Это был крах надежд! Лена тут же скисла и поволоклась к дверям, бормоча:

— Что же делать?.. Что же делать?..

— Иди домой, покушай, почисти зубы и ложись спать, — предложил Хлумов.

— Гады… Несла хорошую вещь, думала — он человек…

На лестнице она гулко зарыдала. Хлумов вдруг спохватился:

— Куртка!

Он сгреб забытую одежду и стремительно бросился на лестничную площадку. Раздался его возглас: «Печкина! Подберешь внизу, бросаю!» Затем щелкнули замки — Хлумов вернулся в квартиру.

— Только что приняли ее, а уже так себя ведет, — горько заметил он. — Нет, с кадрами надо работать тщательнее.

— Ты принял ее в свою шарагу? — поинтересовался Токарев.

— Не шарага, а Всевключ. Я начал тебе рассказывать про наше общество, но Печкина мне помешала. «Всевключ» сокращенно означает «Всеобщее Включение». Это совместное использование детьми Единого Источника Знаний, то есть ЕДИЗа.

Внеся ясность, он замолчал. Токарев устало вздохнул:

— Объяснил называется… Ты лучше скажи, чего Печкиной-то все время нужно?

— Лена Печкина, к сожалению, хотела всего-навсего поиграть с компьютером. Настоящая работа с ЕДИЗом ее не интересует. Как, впрочем, и работа с ресурсами. Вот она и таскает всякое барахло, чтобы заработать положенное число очков.

Хлумов нащупал ногой роликовую доску, принимая стартовую позицию.

— Саша, мы можем пройти в папин кабинет, я покажу тебе ЕДИЗ. Изучишь клавиатуру, узнаешь, как надо…

9

…узнал называется. Туман уже перед глазами. Как там в хлумовской инструкции сказано насчет тумана, ну-ка?.. Вот! «Если боковое зрение перестает воспринимать реальность в полном объеме, нужно выйти из игры нажатием клавиши „BREAK“ („СБРОС“) Для снятия психического напряжения следует повращать глазами, потереть мочки ушей и кончик носа. После чего обратиться к начальнику машины, то есть ко мне, с рапортом: „Номер такой-то игру закончил!“». Смешная у Хлумова инструкция — два десятка таких вот пунктов. Он сам ее сочинял, а потом с помощью штуковины, приделанной к компьютеру, напечатал… Вообще-то, я заигрался, увлекся, как свинья у помойки. Три часа просидел, в экран пялясь. Уже второй час ночи, а я еще и не пробовал прощупать этот электронный ящик! Ладно, воскресенье впереди, успею…

А Хлумов вел себя вполне прилично. Привел в отцовский кабинет, усадил перед своим хваленым ЕДИЗом, который оказался тем самым компьютером, и смылся. Дрыхнуть пошел. Дозволил играть без его присмотра — пока интереса хватит. Технику, мол, и выключать не надо, сама загаснет, если десять минут на клавиши не давить. Автоматика!

Значит, так, «BREAK» нажал, — по идее, игру закончил. Пойду-ка теперь оценю диван. Зря, что ли, там подушка и плед? Опять же Хлумов заботу проявил… Ой, пол почему-то качается! Хорошо хоть, койка рядом. Вот она, подруга моряка…

А игры, между прочим, у этого ЕДИЗа здорово заразные, сволочуги, затягивают покруче, чем мои когда-то. Особенно последняя. Что-то в ней такое есть, родное и близкое. По экрану бродят зеленые человечки — «свои» — и бесцветные треугольнички — это уже «враги». У одного из человечков дубинка — он среди «своих» главный. «Свои» очень глупые, они расползаются из домика по полю, не замечая «врагов», а те присасываются к ним и мало-помалу делают бесцветными. Главный обязан загонять человечков обратно в дом, а треугольники превращать ударом дубинки в кляксы. Причем обесцветившиеся становятся «предателями», они прилепляются к главному и мешают ему двигаться…

Стоп. Куда это я проваливаюсь? Или я так засыпаю? Ладно, потом разберемся. Я…

10

…открыл глаза и закричал. Прямо над ним висела физиономия Хлумова. Физиономия жутко светилась в полумраке. Четким движением он спрятался под плед и уже оттуда спросил:

— Хлум, ты что?

— Без пяти восемь, Токарев.

Саша откинул покрывало.

— Слушай, так это ты у меня в голове ковырялся?!

В нем забурлило возмущение. Действительно, как не возмутиться! Ночью черт знает что творилось, до сих пор во лбу ломит. А тут пугают ни свет ни заря. Подушку забрать хочет, что ли?

— Тебе, Саша, очевидно, сон плохой приснился, — вежливо предположил Хлумов. — Просто мозг перевозбудился с непривычки. Для полноценной работы с ЕДИЗом необходимо тренировать психику.

Токарев немножко успокоился. В самом деле, ляпнул спросонья. Оно и понятно, спал всего шесть часов, к тому же с кошмарами. Всю ночь отчетливо чувствовал, что его голова открыта, как шкатулка, и чья-то рука там шарит, перебирает… Конечно, Хлумов здесь ни при чем, не хирург же он по части мозгов!

Саша окончательно пришел в себя. Выяснилось, что хлумовская рожа вовсе не сияет сама по себе — это на нее падает свет из коридора. И на часах действительно восемь. Заурядное воскресное утро. Спать да спать еще.