Клерк позорный

Коржик с Шульгиным забрали из денег свою комиссию, а остальное тот отнес в министерство. Только после этого Гарику выдали красивое свидетельство, по которому ему должны были отпускать конфискат.

Гарик вообразил, что теперь откроет магазин, таможенники набьют его разнообразными товарами, а он будет только сидеть и подсчитывать барыши. Все получилось не так. Конфискат благополучно расходился и раньше. Никто не ждал Гарика у этого пирога с его гербовой бумагой. Ему отдали на реализацию только угольный комбайн и паровой молот, который приставы отняли у какого-то мертвого завода.

Гарик позвонил Коржику:

– Ты не знаешь, кому это можно продать?

– Нет.

– Поможешь?

– Даже не знаю.

– Я думаю, ты просто обязан помочь, – настаивал Гарик. – Ведь это твоя затея.

– Ладно, поспрашиваю, – нехотя согласился Коржик. – Пришли характеристики техники.

Ничего делать он, конечно, не стал. Но Гарик принялся звонить каждую неделю.

– Где же другие товары?

– Какие товары?

– Которые твой друг обещал.

Шульгин в припадке жадности наплел тому, что будет много больших телевизоров и иномарок, а также бытовая техника, колготки и одежда знаменитых лейблов. Кто его за язык тянул?

– Я спрошу, – пообещал Коржик.

Но Шульгин после пары-тройки таких звонков стал резко избегать общения с Коржиком.

– Я сейчас убегаю (я на деловой встрече, за рулем, у врача, в туалете), – говорил он, едва узнав голос Коржика, – перезвони мне попозже.

И больше трубку не брал.

Так оно и тянулось – Гарик звонил Коржику, тот звонил Шульгину, Шульгин перестал отвечать обоим, Коржик перестал отвечать Гарику. Тогда Гарик стал оставлять сообщения на автоответчике Коржика. Сообщения были короткими: «Позвони мне. Гарик». Или просто: «Позвони мне».

Коржик не звонил. Гарик оставлял новые сообщения. В его голосе начала чувствоваться угроза. Но пацан из Казани, только что проведший полгода в белорусской тюрьме, не мог позволить себе угрожать открыто кому бы то ни было. И он сдерживался. Пока.

Коржику это надоело, и он стал дозваниваться до Шульгина с удвоенной настойчивостью. Через неделю тот взял-таки трубку.

– Ты не мог бы перезвонить попозже, – сразу завел он старую песню, – я очень тороплюсь.

– А ты не торопись, Володя, – сказал Коржик с угрозой. – Поговори со мной.

– О чем?

– Ты знаешь, о чем. О Гарике.

– А что у него там?

– А там то, что ничего из обещанного тобой ему не дают. А дают какой-то железный хлам, который продать невозможно.

– И что ему дали?

– Паровой молот. Тебе, кстати, не нужен?

– Нет.

– А угольный комбайн?

– Не нужен.

– А то поставил бы на даче, кузницу открыл. Или шахту.

– Смеешься?

– Не до смеху, Володя. Ты поссорил меня с нормальным партнером, и я не могу теперь с ним общаться, как раньше. В отличие от тебя, он не болтун и если что обещает, то всегда выполняет. Такими знакомыми не разбрасываются.

– Я тебя с ним не ссорил.

– Ты наобещал ему конфискованных «гелендвагенов» и полутораметровых плазменных панелей по три рубля, а раз его с тобой свел я, то он теперь и требует их с меня. Потому что до тебя дозвониться не может.

– Он неправильно все понял.

– Он правильно понял! Ты говорил, что на таможне скопилось огромное количество конфискованных товаров, которые они не могут продавать, потому что нет уполномоченных фирм. И я при этом присутствовал.

– Ну?

– Хрен гну! Вот теперь эти фирмы есть – где товары?

– Ему надо плотнее работать с таможней, налаживать контакты – само собой ничего не придет.

– Почему ты не сказал об этом раньше? – возмутился Коржик.

– Я думал, он знал.

– Он не знал. И я не знал. И из твоих рассказов этого вовсе не следовало.

– Пусть налаживает контакты, – повторил Шульгин.

– Ты поможешь?

– Я не могу.

– Неужели ты не хочешь «гелендваген» по халявной цене?

– Ну, не ехать же мне к нему, чтобы там за него все решать. Я не могу водить его за руку.

Коржику все стало ясно – Шульгин и в этот раз его кинул.

– Володя, – сказал он, – как же ты меня задолбал за все это время. Это был последний раз, когда я с тобой работал. Не звони мне больше, – и он бросил трубку.

Коржик передал Гарику слова Шульгина, но тот все равно продолжал звонить. Коржик совсем перестал отвечать. Тогда начались странные звонки. Днем, вечером или среди ночи у него звонил мобильник. В трубке слышался шум вроде шипения телевизора, когда он без антенны. На вопросы никто не отвечал. Номер звонившего всегда определялся один и тот же. Это был мобильный телефон того же оператора, что и у Коржика. После каждого такого звонка Коржик перезванивал по этому номеру, но никто не брал трубку. Это стало раздражать.

Наконец, через пару дней ему ответили.

– Да! – сказал молодой веселый голос.

– Это номер такой-то? – уточнил на всякий случай Коржик.

– Он самый.

– Вы мне сейчас звонили?

– Нет.

– Но у меня определился ваш номер.

– Я не звонил.

– Как же это произошло?

– Не знаю. Может, это неполадки у оператора? – предположил он.

Коржик позвонил оператору.

– Никаких неполадок у нас нет, – заверили его. – Вам звонил именно владелец этого номера.

– Как его зовут?

– Мы не имеем права давать вам такую информацию.

Звонки продолжались.