Клерк позорный

Тофлер зло посмотрел на него и ничего не ответил. Это был график ввода рудника в строй. К Тофлеру ходил какой-то пожилой горный инженер, и они вместе обсуждали технологические процессы и сроки окончания работ, которые еще и не начинались.

Толян иногда забегал в отсек Тофлера и смотрел на график, дивясь его размерам и сложности, но почему-то никогда не подходил к нему близко, как будто боялся.

Тофлер продолжал трудиться над графиком с утра до вечера, высунув от усердия язык и почти ни с кем не разговаривая. Коржик смотрел на него и думал: «А ведь какой крутой бизнесмен был вчера. А сегодня стал обычным прилежным клерком с двумя талантами. Укатали Сивку крутые горки».

54

Коржику приснился сон про педантичного клерка. Тот очень любил подписывать канцелярские принадлежности. Получит, бывало, карандаши, степлер и маркеры – и тут же все надпишет своей фамилией. Чтобы, значит, другие не брали, а если возьмут – возвращали побыстрее. Чтобы надпись на принадлежностях им глаза выедала и побуждала поскорее вернуть. И вообще, чтобы ковролину них горел под ногами, пока не вернут.

Особенно любил он подписывать карандаши. Для этого он брал острейший, только что выданный нож для бумаги, выдвигал его на один щелчок и тоненько так снимал стружку с краской на том конце карандаша, который не затачивался. Из-под стружки показывалась чистая деревянная поверхность. На ней уже можно было писать. По краске-то хрен попишешь, а если и попишешь, то будет неаккуратно как-то, неэстетично. А вот по дереву, да еще тонкой ручкой – совсем другое дело. И красиво получается, и писать приятно, без нервов. Все карандаши были у него с обрезанным боком и с его фамилией на этом боку. Блокноты, степлеры и папки он подписывал несмываемыми маркерами.

Завидев такую педантичность, другие клерки стали не без основания подозревать в нем необычайное скупердяйство. Они спрашивали, не приходилось ли ему дважды есть одно и то же, и как он вообще относится к такой возможности в будущем, когда ученые найдут способ это делать. Клерк обижался и посылал их в жопу. Те клерки обижались и подкалывали его еще сильнее.

Они наделали много маленьких этикеток с его фамилией и стали лепить их куда ни попадя: на стол, на стул, на его офисные туфли, которые он оставлял на работе. Он старался не обращать на это внимания.

Тогда они стали лепить этикетки на больших тараканов, которых специально для этого ловили, хотя это и было противно. Тараканов с этикетками потом со смехом давили у него на глазах и это называлось «задавить того клерка».

Педантичный клерк обиделся окончательно и объявил, чтобы отныне никто не смел брать его карандаши и прочую канцелярскую лабуду. Но они продолжали брать и не возвращать.

Тогда педантичный клерк по совету старшего товарища купил у вороватого прапора из ближайшей части десять граммов тротила, детонатор и заминировал свои карандаши.

Первому же потянувшемуся за чужим добром взрывом оторвало два пальца и выбросило в окно на Тверскую. Пальцы потом нашли и пришили обратно, но обида у того осталась.

Он вышел из больницы, купил у другого вороватого прапора сто граммов тротила и заминировал стул педантичного клерка. Тот сел и – бабах! Его размазало по стенам, а часть выбросило в окно.

Когда Коржик проснулся, ему было жаль обоих клерков. «Вот до чего доводит чрезмерная любовь к казенным канцтоварам и педантизм», – подумал он.

55

После одной особенно затяжной командировки у Ларисы начались проблемы со здоровьем. Толяновы партнеры устраивали в ее честь приемы с обильными возлияниями, все пили до упаду и после упада, как это и принято в провинции, и что-то в ее хрупком здоровье не выдержало.

Прежде чем уйти на больничный, Лариса устроила присоединение к Толяновой конторе целой фирмы. Это была небольшая консалтинговая компания, уже давно сидевшая без заказов. На чем они специализировались и кого консультировали, так и осталось для Коржика загадкой. Толяна интересовало не это.

Фирма была белая и законопослушная, через нее было удобно легализоваться, не выводя основной бизнес из тени. У Толяна как раз случился облом с рудником, который он прикупил по случаю в глухейшей провинции. Месторождение было бедное, и его не стали разрабатывать даже в советское время, когда денег не считали. Построили только обогатительную фабрику и законсервировали. Теперь же инвесторы на него и подавно не находились.

Тогда Толян обратил свой взор на Запад. Консалтинги пообещали ему подготовить грамотный инвестиционный проект, и он их приютил. Такое количество новых людей в офисе надо было как-то объяснить старым сотрудникам, хотя он этого и не любил.

Он собрал всех в своем просторном кабинете. Мест, конечно же, не хватило, и часть народа осталась стоять. Почему-то получилось так, что все консалтинги сидели. Собрание было недолгим. Не вдаваясь в подробности, Толян сказал, что отныне все – единая команда, что фирма берет название у консалтингов и формально главным становится их директор, а фактически главным остается он.