Клеопатра

Запечатав таблички, Цезарь снова задумался. Пока о его намерении идти на Парфию знала только Клеопатра, остальным было ни к чему. Никогда, ни с одной любовницей он не обсуждал своих планов. Умная Сервилия не вмешивалась в его дела, она лишь устраивала с его помощью свои собственные. В Риме болтали, что Юния Терция его дочь, но это была чушь, Сервилия слишком осторожна, чтобы родить ребенка от любовника. Это не египетская царица с мужеммальчиком, которой дозволено все.

Мысли вернулись к Марку Бруту. Сервилия всегда старалась вырастить из сына настоящего потомка Брутов. Не слишком приятное прозвище (Брут – «тупой»), но ведь и Цицерон не стремится сменить свою горошину на чтото более звучное (Цицерон – «горошина»). В результате стараний матери Марк твердо уверовал в идеалы Республики и разрушителя царской власти Юния Брута, спелся с братом Сервилии Катоном и окончательно погубил бы свою карьеру и даже жизнь, не будь Цезаря.

За много лет связи с Сервилией Цезарь столько слышал от нее о Марке, что привык считать того едва ли не собственным сыном. Марк Брут много раз попадал в неприятные ситуации, и Цезарю приходилось его вытаскивать, как мокрого щенка из лужи, отряхивать и возвращать матери. Сам диктатор прекрасно понимал, что любви со стороны гордого Марка к нему это не добавляет. Но одно дело злиться на свои неудачи и на человека, вытаскивающего тебя из грязи, и совсем другое – замышлять против этого человека плохое.

Цезарь уже знал, что сделает. Вопервых, выкупит у Клеопатры долги Марка, вовторых, отдаст расписки Сервилии, как откуп за то, что больше с ней не связан. А, втретьих, напишет завещание! Но в нем не будет Марка Брута, как намеревался раньше. Не будет и Клеопатры с Цезарионом, они, как неримляне, все равно не имеют права наследовать за римлянином. Впервые Цезарь задумался о нелепости этих правил. Но Клеопатре не нужны деньги Цезаря, она гораздо богаче любовника, ей нужно его стремление завоевать весь мир.

И все же ктото должен остаться наследником его состояния, ведь диктатор немолод и поход не обещал быть легким. Кто? Снова он долго сидел, глядя на огонь и размышляя.

Если честно, то Цезарь хотел завещать все сыну Сервилии, но после известия о его участии в заговоре такое желание пропало. Было время, когда он даже решил, что Брут продолжит его дело. Это произошло, как ни странно, после битвы при Фарсале. Вспомнив ее, Цезарь усмехнулся: странная получилась битва и то, что произошло после нее.

Под знамена Помпея собралось так много стоˆящих сынов Рима, что внутри у Цезаря даже чтото дрогнуло: неужели он ошибся и весь Рим против? Но отступать было некуда, а время показало, что собрать в свой лагерь таких разных людей еще не значит объединить их. Решающая битва между войсками Помпея и Цезаря состоялась на третий день ид секстилия (9 августа 48 г. до н. э.).

Еще до начала битвы Цезарь понял, как будет действовать противник. Помпей не обманул его ожиданий, полностью вписавшись в план самого Цезаря. Победа оказалась пусть и не слишком стремительной, но достаточно простой. Самым интересным в ней был именно приказ Цезаря метить противникам в лицо. Он родился неожиданно, при взгляде выстроившихся ветеранов многих походов, лица которых не отличались красотой, потому что были иссечены множеством шрамов, потемнели под солнцем бесконечных переходов едва не до черноты и огрубели. Со стороны Помпея им противостояли молодые холеные юноши, выросшие в тени прекрасных римских парков и садов под присмотром и заботой многочисленных родственников и рабов. Почемуто подумалось, что воины по ту сторону должны очень бояться быть изуродованными, и Цезарь вдруг отдал команду:

– Метить противнику в лицо!

Со всех сторон раздался хохот бывалых воинов. Новички не сразу поняли в чем дело, но на всякий случай поддержали ветеранов, посчитав, что это обычная походная шутка. Но тогда все получилось, как надо. Действительно, всадники, обнаружив, что прямо в их прекрасные холеные лица направлены острия копий, дрогнули. Это в немалой степени повлияло на то, что атака захлебнулась, а нападавшие попросту рассеялись, обнажив свои пешие ряды. Дальше оставалось только добивать разрозненные, потерявшие командование группы. Захватив лагерь Помпея, легионеры Цезаря были поражены: их взорам предстали накрытые для пира после битвы столы, украшенные гирляндами цветов палатки, запасы вина и всякой снеди. Видно, Помпей и его штаб настолько были уверены в предстоящей победе, что заранее подготовились к пиру после нее.

Заготовленное не пропало, но сначала Цезарь заставил прочесать округу, пытаясь найти самого Помпея и его ближайших соратников, но те как в воду канули. Не было и Марка Брута. Прекрасно понимая, что останавливаться на этом нельзя: Помпей придет в себя и соберет новое войско и второго Фарсала не допустит, – Цезарь бросился в погоню, которая привела его в… Александрию.

Египтяне лишили Помпея головы, а Цезарь обрел самую необычную женщину – Клеопатру.