Кленовый лист

— Да есть, розмотайт, пока другие на плота везут его конец туда, и крепим давай на берег за дерева. Потом всьо накручивай его на лебьодка издесь.

— Прекрасно!

— Товарищ Ваня! Сейчас наш интерес есть же только катер!

— Решили. Олег, давай команду, твоя посудина, — заключил Ваня.

— Горн и я остаемся на тросе, если достанем его в том затопленном тайнике. Ваня командует плотом, на котором увозят конец троса. Геноссе Горн, начали! Как даем трос?

— Берьем из отсек и... даем, канешно. — Он не совсем понимал вопросы и внимательно всматривался в Олега. Наконец, догадался: — Ах, так есть: ну, канешно же, даем через етот единственного люк. Немножко поцарапает бронза от люк, но ето ничево.

Летчик быстро подошел к совершенно незаметной с первого взгляда металлической двери, окрашенной под цвет стены. Быстро нашел отверстие для ключа и какой-то скобой начал настойчиво ковыряться, пока не открыл ту дверь. За нею было помещение специально для троса с дыркой для него через стену борта, теперь задраенную. Ребята увидели огромную кипу каната, удобно намотанного на вал лебедки. Даже зааплодировал кто-то:

— Красота!..

Ваня принял от летчика кольцо троса, который еще ни разу не был в действии на катере. Большой моток легко шевельнулся вдоль борта, трос ушел с Ваней в люк. С плота мальчишки приняли от Вани конец с кольцом, обмотали за бревно на плоту и, когда на плот вскочил Ваня, оттолкнулись от катера.

Ребята гордились своим изобретательным механиком Олегом. И все же не могли не отметить, что Горн в этой ситуации очень им пригодился. Это радовало пионеров. Летчик теперь уже полностью выздоровел. Все же он благодарен им, советским пионерам, в этом сомнений не было. А что будет дальше? Ведь намекал уже, чтобы и его ставили в очередь на ночные дежурства. Оружие, одежда теперь... Юра Бахтадзе не удержался при том разговоре:

— Искренне уважая ваши порывы работать и нести вахту наравне с нами, кацо Горн, давайте все же заранее договоримся...

— Я уже всьо понимайт, товарищ Юра. Не надо оружия. Я без оружия. И будем начинайт ето... ну... через цвай вохе — два неделя.

Разговор этот каждый помнил, он произошел не так давно.

— По-моему, — сказал Юра на плоту, — троса хватит до берега.

— Конечно, — поспешно согласился Ваня, вполне понимая, что Юра хотел сказать что-то совсем не о тросе. — За первый же пень или куст зацепим. Думаю, что хватит.

— А он, проклятый немец, с головой, многое понимает. На катере как у себя дома, — определил Роман.

— Что же ты хочешь, такой летчик! Да и возраст у него... Ему уже лет тридцать... — заметил Ваня.

— А здорово ему Юра напомнил. Корректный и не глупый немец.

— Ничего, Ромка, справимся как-то и с ним. А что оружия до черта на корабле... Не дрейф, ребята! Давай, Юра, заводи свой край, пристаем к косе. Так, так. А какая дисциплинированная маленькая девочка: молчит, ждет.

— Олега слушается. Он сухарь ей дал.

Троса едва хватило только до середины косы. Ребята суетились, чтобы как-то заякорить его в песке. Ваня послал Юру на плоту к катеру, а Роману пришлось держать трос, упершись ногами в песок. Ваня же лихорадочно решал проблему прикола.

Недалеко, почти на берегу, куда не доставали волны, возвышался засыпанный песком и галькой обломок каменной скалы. Ваня выбрал его в качестве опоры для привязи. Кол-весло обрубил и затесал лопаткой, чтобы удобнее было выгребать песок вокруг камня. Чем глубже вкапывался, тем больше убеждался, что он на верном пути. Глыба сидела прочно и достаточно глубоко в песчаном иле берега. Ваня даже был уверен, что она является одним из выступов прибрежной каменной гряды, засыпанной песком и галькой.

— Ну, давай трави, Ромка.

Трос привязали за выступ скалы глубоко в песке, заклинили тем же веслом кольцо и присыпали толстым слоем сырого песка.

— Айда, Олег, давай лебедку! — крикнул Ваня на катер.

А на катере Горн готовился наматывать трос и понимал, что он, идя в натяжку, будет наматываться не так хорошо, как разматывался. Тереть бронзовое отверстие люка, на катушке будет ложиться только одной стороной. Но выбирать было не из чего.

— Один раз будем так идти наш трос нах лебедка. Дальше... будем переделать, — советовался Горн с Олегом.

В это время прибыл и Юра, которого летчик начал опасаться. Юра не таился от пленного со своими чувствами обычной предусмотрительности, предосторожности. И это чувствовал пленный.

— Ну, как, кацо, готово, берайт?

— Яволь, иммер берайт! Только сигнал от берег ждем, — в том же тоне серьезности и игривости ответил Горн.

— Дава-а-ай! — эхом раздалось с берега. Юра подбежал к группе и встал на помощь Горну.

— Геноссе Горн, давай вдвоем!

Ухватился за кордиль возле рук пленного. Даже расчувствовался летчик от такого искреннего сочувствия юноши. Пустил Юру, чтобы удобнее было парню взяться и стоять, опираясь ногой при натяжении.

— Дава-ай! Дава-ай! — приговаривал, нажимая на кордиль. Почувствовал, как уместна была помощь Юры — трудновато еще приниматься ему за физический труд. Помощь Юры и его искреннее внимание даже сняли тот предыдущий налет антипатии.