Кленовый лист

Виктор опустил автомат, вынужден был переждать, чтобы хоть немного понять, что же там происходит, к чему идет. Ведь этот старший офицер прекратил пытки саперов, что-то велел солдатам. Те послушно и быстро подняли саперов с земли и поставили на ноги. Забинтовали Телегину голову, вытерли Старовойтенко. Ясно, что этот второй эсэсовец решил забрать саперов и повезти с собой. Абсолютно логичны для разумного офицерского действия.

«Повезет в военный штаб», — мелькнула мысль у Виктора. К лучшему ли это? Повезут, все равно допрос начнут вести из-под нагайки.

А на трассе раздавались приказы старшего офицера. В скрещенном свете фар двух машин саперов подвели к этому второму «Оппелю», велели садиться в кузов. Старовойтенко первым схватился за борт и, встав на заднее колесо, полез в машину. Телегина подсадили.

А первый «Оппель» быстро развернулся, взял солдат, которые уже положили в кузов два трупа — застреленных Марией Иосифовной конвоиров Бори, офицер сел в кабину и, козырнув этому старшему, быстро двинулся прочь.

Так что же это такое? Вдруг потух свет в этом втором «Оппеле». Напрягая зрение, Виктор едва различил, что из кабины вышел и водитель. Что-то сказал в кузов к саперам. Виктор чувствовал, что лопается его запредельное напряжение, начинается какое-то безумие. Хоть бы слово услышать! Стрелять? Куда, в кого?

Трассой прошло еще несколько авто с пушками на прицепе. В снопах света выкупали «Оппель», саперов, офицера и скрылись с такой же скоростью, как и появились. Одинокий «Оппель» остался на дороге. Ни света, ни шума.

Виктор напряг привыкшие к темноте глаза, едва различил, как Старовойтенко соскочил с кузова авто и быстро спустился с насыпи, побежал к перелеску. «Измена?» — Снова бросило в жар Виктора. Смело выступил с перелеска навстречу саперу.

— Виктор, забирай снаряжение, едем, — полушепотом крикнул сапер.

— Что это, измена?

— Сам черт не разберет, что это. Едем скорей! Вадим с гестаповцем...

— Таки с гестаповцем? Проклятый.

— Поехали, говорю! Потом, потом... Он как бы свой.

Грудой сгребли свое оружие, сумки с минами, шинели. Полуночная пора наступала, уменьшалось движение автомашин на трассе. На мгновение притих и шум войны впереди. Офицер-эсэсовец встретил обоих на гребне насыпи, протянул руку и подхватил сапера под плечи, помог Виктору.

— Скорее в лес, там разберемся, — велел гестаповец на достаточно неплохом русском языке.

Даже подсадил обоих в кузов. Полушепотом уже из кабины посоветовал Виктору лечь, и почти в тот же миг авто тронулось с неосвещенными фарами.

В сером и каком-то невероятно чужом рассвете проскочил «Оппель» по лесной автомагистрали. Сколько их проходит здесь почти каждую минуту! Мария Иосифовна едва узнала сапера. Он сидел на высоком борту и пристально вглядывался в лесные заросли, чтобы не упустить своих людей. Ведь их там набралось уже немало.

Но лес в ту горячую военную пору притаился в утренней мгле.

Авто с бешеной скоростью пронеслось мимо сожженного, разрушенного поселка за лесом. Только кое-где под лесом еще стояли уцелевшие, обгорелые дома. Там уже шевелились гитлеровцы, которыми были забиты развалины бывшего села.

— Прифронтовая зона, — шепнул Шестопалько Виктору, кивнув головой в сторону развалин.

Узнать Виктора в кабине рядом с водителем было почти невозможно. Эсэсовский френч, как на него шит, высокая эсэсовская фуражка делали его похожим на типичного гестаповского офицера.

— При первой же возможности сворачиваем с трассы. Дальше будет еще больше этой гитлеровской нечисти, — будто советовался Виктор с водителем. Шестопалько кивнул.

«Оппель» резко повернул направо в какой-то перелесок и нырнул прямо в чащу. Густой кустистый лес был замечательным убежищем для человека. Но большому трехтонному «Оппелю» пробираться по нему было трудно.

Пришлось остановиться. Командовал Виктор. Он быстро выскочил из кабины.

— «Оппеля» придется здесь заминировать. Если уцелеет — наше счастье. А если нагрянут немцы и захотят прокатиться, как мы...

— Прокатятся! Просто к отцу Саваофу в объятия. Давай, Костя, готовь. Мне же хорошо баки забил гитлеровец тем спортсменским ударом в желобе.

Телегин подал Старовойтенко мину, а сам отошел и сел под сосной, держась рукой за голову. Пожилой сапер, не раздумывая, полез под авто. Ни слова, никакого колебания. Только посмотрел на Виктора, который поспешно снял гитлеровский китель и положил его в кабину, где только что сидел.

— Если авто взорвется, от кителя останутся только пуговицы. Если бы положить сюда еще и какого-то завалящего гитлеровца, все было бы в ажуре... — бормотал Виктор, одергивая на себе свою родную военную гимнастерку.

— Как там наш Станислав выкручивается без этого кителя? Поверят ли, гады? — Сказал из-под авто Старовойтенко.

— Поверят, — подтвердил Виктор, подсознательно подбадривая не только себя. — Боевой поляк, рискует отчаянно! А как себе синяк наварил, черт! Я думал, что и глаз у него выскочит. Перестарался Стась. Со всего размаха удариться так о сосну, это, товарищи, надо какую силу воли иметь!

Из-под сосны отозвался и Телегин:

— Наш Шестопалько на такое не решился бы.