Клеймо змея

Братья уловили движение головы Астриса и одновременно с ним склонили головы в вежливом поклоне, почтительно скрестив на груди руки. Краем глаза Хлодвиг все время следил за длинным, вытянутым лицом теннетора, почему-то тоже не спускавшего с него взгляда.

– Еще не настал рассвет, а ты уже приступил к исследованиям, уважаемый наставник, – вкрадчиво начал Оровез. – Что же обнаружил твой пытливый взор среди клубов утреннего тумана? Что заставило тебя подняться до того, как на землю пали первые лучи Благодати Митры?

От звука этого низкого, почти хрипящего голоса у Хлодвига по спине побежали мурашки. Он знал, что ни в коем случае нельзя рассказывать о том, что они изучали место, где ночью рассталась с жизнью Адальджиза.

И действительно, Астрис с вежливой улыбкой быстро отозвался:

– Мы ходили к Часам Цветов. Еще в пути я много рассказывал ученикам об этом чуде, и они с нетерпением ждали того момента, когда один час будет сменяться другим. Нам посчастливилось узреть, как гордые каттлеи закрываются и уступают свое место жизнерадостному козлобороднику…

– Вы действительно были у цветов? – быстро спросил Оровез. – Скажите, не заметили ли вы чего-нибудь необычного?

– Мы действительно были у Часов Цветов, – внушительно ответил аквилонец. – Конечно, мы заметили необычное: одна каттлея почему-то не желала засыпать и продолжала бодрствовать, хотя ее час уже прошел.

– Это началось после убийства нашего друга Томезиуса, да пребудет его дух вместе с: нами. После его смерти орхидея не желала закрываться, и мы ничего не могли сделать…

– Теперь она закрылась. Я велел ей заснуть, – произнес Астрис.

Узкое лицо теннетора вытянулось еще больше, и он уставился на аквилонца, словно задаваясь немым вопросом – говорит ли тот истину. Но так продолжалось недолго, потому что в следующий момент всеобщее внимание было отвлечено шумом, донесшимся со стороны главной аллеи, ведущей от врат храма к привратной постройке.

Хлодвиг вместе со всеми повернул голову и увидел шествующий по направлению к ним небольшой отряд зингарских гвардейцев. Впереди шел высокий худой мужчина с узкой бородкой – судя по всему, он был начальником этого патруля. За его плечами виднелись два могучих алебардиста, несущих у груди свои грозные орудия. От них; не отставал коротышка, который тащил на плечах арбалет, а замыкали шествие два молодых парня: один – с волосами, черными как смоль, а другой – огненно-рыжий. Хлодвиг невольно отметил, что рыжие волосы этого гвардейца точь-в-точь напоминают тот оттенок, который окрашивал пряди Адальджизы.

– Капитан Селинас приветствует теннетора Храма Небесного Льва, – с достоинством изрек начальник, отряда, когда гвардейцы приблизились к ступеням. – Нам сообщили, что ночью опять было совершено ужасное убийство…

– Теннетор Храма Небесного Льва приветствует капитана Селинаса, да хранит Митра, Пастырь Света, его жизнь во время ночных обходов, – отозвался Оровез. – С глубокой скорбью мне приходится сообщить, что страшный убийца снова, расправился со своей жертвой! На этот раз ею стала беззащитная девушка, одна из молодых жриц храма. Черная тень Ночного Губителя мелькнула совсем близко от нас. Каждый, пришедший проститься с убитым Томезиусом, да пребудет его дух вместе с нами, мог бы распрощаться прошлой ночью со своим: сердцем. Но кровавый взор Губителя упал именно на Адальджизу!

Оровез неуловимым движением руки достал из необъятных складок своего пурпурного саккоса тонкий свиток и развернул его. Хлодвиг увидел, что на листе изображен огромный отпечаток, в центре которого гвоздями выбито нечто вроде ножа с рукояткой.

– На этот раз убийца оставил свои следы, – грозно сказал теннетор. – По этим отпечаткам вы должны изловить Ночного Губителя!

* * *

Ночью Конан плохо спал и проснулся в отвратительном настроении. Перед сном ему удалось подкрепиться только вареными подводными трюфелями, приправленными соусом из пиниевых яблок. Ничего попроще у хозяина постоялого двора «Западный ветер» не нашлось, Конану не досталось даже куска хлеба или лепешки из маиса, и ему пришлось давиться морскими грибами. Хозяин предлагал еще крайне аппетитных, по его словам, улиток, их можно было бы доставать живыми из раковин и глотать, поливая соком цитрона, соблазнял он Конана, но киммериец зарычал:

– Я ведь не бессмертен! Ты что думаешь, я смогу выжить после такой дряни? Старая ты дырявая сковородка, раздобудь мне кусок нормального мяса!

– Сейчас ночь! – взмолился розовощекий упитанный хозяин. – Мясо и рыба кончились еще до захода солнца, а хлеб съели сразу после этого… Ни за какие блага я не выйду ночью на улицу, да если бы и вышел – без толку: все боятся Ночного Губителя, поэтому крепко запирают замки. Почему бы почтенному месьору не попробовать улиток? Их много, целая корзина, и они совсем свежие, потому, что переложены водорослями. Так они могут храниться несколько дней, оставаясь прохладными.

– Нет! – отрезал варвар и, скроив брезгливую гримасу, пододвинул к себе глиняную миску с подводными скользкими грибами.