Клеймо сводного брата (СИ)

И тревожное чувство опять накрывает с головой. Почему эти сны мучают меня? Мог ли Петя меня ударить? Могла ли я об этом забыть?

И почему время с лета, когда была свадьба, до зимы, когда я очнулась в объятиях Пети, буквально вырвали из головы.

Что там было? Что так упорно пытается сказать мне подсознание.

Возвращаться в спальню я не хочу, поэтому укладываю маленького спать и спускаюсь вниз.

В библиотеке наверняка найдется, что почитать.

Какого же мое удивление, когда там, за огромным, дубовым столом я нахожу спящего Германа.

Он лежит, посапывая на стопке бумаг.

Я, стараясь не шуметь, подхожу ближе и смотрю, что это финансовые отчеты компании отца.

Радует, что Герман принялся их изучать. Я была уверена, что он как всегда проигнорирует это. Отец пытался его приобщить к своему делу, но Герман уперся и пошел в медицинский.

А я так и осталась без образования. Даже странно, что никуда и не поступила. Беременность заняла все мысли и время. И я задумалась об этом только сейчас.

Герман поежился, и я мигом принесла плед, потому что в этой части дома действительно прохладно.

Но стоило моим рукам коснуться широкий плеч Германа, как он пришел в действие. Молниеносно вскочил, выбил плед из пальцев, а меня прижал к книжным стеллажам рукой за горло.

В полумраке его глаза, словно еще не проснувшиеся, налились кровью. Безумие главенствовало там, злоба и искры страсти.

Острое чувство дежавю вспышкой поглотило сознание. Мы уже так стояли. Ровно вот так. Близко, на расстоянии, сжимающей мне шею, руки.

— Герман, — хриплю, чувствуя, что воздуха все меньше и вижу, как к нему вернулась сознательность.

Не одну меня мучают кошмары?

— Господи, — отпускает он меня, а я начинаю хватать ртом воздух и восстанавливать дыхание. – Соня! Ты зачем сзади подкрадываешься?

— Я еще и виновата, — откашливаюсь и указываю на плед. – Ты замерз, я хотела тебя накрыть.

Он поднимает ткань, бросает в кресло и неожиданно прижимает меня к себе.

— Прости. Прости. Не делай так больше, я ведь мог и убить тебя, — что-то говорит он, говорит, а я только вдыхаю забытый запах своей одержимости, с которой, я думала, успешно поборолась. Да, легко не думать о Германе, когда он далеко. Но когда так близко. Когда прижимает меня к своему мускулистому телу, начинаешь сходить с ума. Вдыхать запах, наслаждаться каждой украденной секундой счастья.

Его руки нежно блуждают по спине, а в меня неожиданной вспышкой проникает кадр, где Герман с кем-то трахается. Совершенно не нежно.

Откуда я знаю, как он трахается? Откуда я могу это знать?

Отстраняюсь сама, потому что голова начинает кружиться. Но он отпускает не сразу.

— Ты как?

— Живая.

— И горячая, — трогает он губами лоб, а я начинаю плавиться. Неправильно и сладко. Наверное, все дело в том, что я не помню, когда у меня был последний раз секс.

Я пыталась сама соблазнить Петю, но он сказал, что во время беременности не надо. А потом это подтвердили врачи.

— Ты не заболела? — растирает мне руки Герман и так в глаза смотрит, что, кажется, собирается провести осмотр прямо здесь. И, кажется, я не против.

И эта мысль так заманчива, что я смеюсь сама с себя.

— Нет, — отбегаю на безопасное расстояние. – Я не больна. Вернее, мне уже дают таблетки от психоза.

— Какого психоза?

— Иногда я веду себя неадекватно. Начинаю нести бред. Сама потом не помню, что. Говорят, это послеродовой синдром.

— Да ну? А врачей Петя нашел? – цедит сквозь зубы Герман, и я киваю.

— Ладно… Кстати, — говорит он мне, когда я уже хочу уйти. Подальше от собственной жажды. – Я нашел способ вернуть тебе лактацию.

Глава 31.

— О, — удивилась я, и уже расхотела уходить. Не то, чтобы я хотела. – Расскажи. Какая-то особая методика? Без препаратов?

— Без, но… — он сделал несколько решительных шагов в мою сторону, и мне сразу стало труднее дышать. Воздух стал густым и сладким, словно в преддверии чего-то приятного. А сам он буквально нависал утесом, всматриваясь в мои глаза, как в глубину. – Но нужно полное доверие. Это… Массаж… С особенностями.

— Массаж с особенностями? – замираю я, примерно представляя, о чем он говорит. Это методика очень старая, и очень действенная. Но делать ее может только муж жене, потому что это весьма и весьма откровенно.

Я даже делаю шаг назад, прижимаюсь к прохладной древесине и не могу перестать смотреть на руку, что он ставит около моей головы. Длинные пальцы, выпирающие вены на стальных мышцах. Лучше на руки, чем в глаза, настолько мне неудобно. Можно еще на губы, которые тоже должны стать частью методики.

— Если ты стесняешься, попроси Петю, — сказал он так, словно не хотел, чтобы муж вообще знал о нашем разговоре.

— Он не станет, а тебе… То есть…— собираюсь с духом. Как же сложно это произнести. Особенно сложно выкинуть из головы фантазии об этом массаже. – Тебе не будет противно?

— Я, — откашливается. — Переживу, ведь ты мне нечужой человек. И мне бы не хотелось, чтобы Слава недобирал питательных веществ. Ведь до полугода именно антитела матери его защищают.