Клеймо сатаны

– Ты… – выдохнул он, – ты…

И вдруг остановился, запнулся, как будто язык, с трудом проталкивавший слова из глотки, сейчас и вовсе онемел. Вероника перекинула сумку на другое плечо и поскорее отошла на шаг в сторону. Дядька же громко сглотнул и вдруг улыбнулся. Это было так странно – мышцы его лица явно не умели этого делать, поэтому улыбка получилась кривая и какая-то несмелая, неуверенная.

– Ты… – сказал он гораздо мягче, – ты извини, девушка, что ушиб. Силы у меня много, вот и…

– Ничего, – Вероника улыбнулась в ответ, – не больно совсем… Пройдет…

– До свадьбы заживет. – Он снова улыбнулся, гораздо смелее, видимо, привыкал помаленьку. – Я вообще-то про свадьбу не просто так говорю. Я фотограф, на свадьбах снимаю…

– С чем вас и поздравляю! – проговорила Вероника, пытаясь пройти мимо мужика. Она представила, что это за свадьбы, на которые могут пригласить такого потертого типа.

А он все не унимался:

– У тебя такое лицо фотогеничное! Я бы хотел с тобой сделать эту… фотосессию!

– Размечтался! – фыркнула Вероника. – Ты хоть знаешь, дядя, что это такое?

Тут она увидела, что на проспект выворачивает нужная маршрутка, и припустила к углу бегом. Краем глаза она заметила какую-то тень, устремившуюся следом за ней, но некогда было оглядываться.

Она вылетела на проспект и замахала руками, но маршрутка уже проехала мимо. Вот так всегда. Вроде бы она не маленького роста, не так просто ее не заметить. А ведь не замечают же!

Вероника расстроенно смотрела вслед маршрутке. И вдруг не поверила своим глазам: микроавтобус остановился и медленно поехал назад. Прямо к ней! Он остановился возле нее, водитель открыл двери:

– Садитесь, девушка!

Он выглядел каким-то растерянным, как будто не в своей тарелке.

И тут с лицом водителя стало происходить что-то странное. По нему пошли судороги, оно перекосилось, растянулось, как резиновая маска, и вдруг… вдруг оформилось в приветливую улыбку!

Приветливо улыбающийся водитель маршрутки – такое зрелище не всякому удавалось увидеть!

– И так набито как сельдей в бочке! – проворчала какая-то тетка с коробкой, которую Вероника, войдя, впихнула в проход.

Но взглянув на Веронику, тетка молча подвинула свою коробку и дала ей пройти.

Вероника вошла в больничный холл и огляделась по сторонам. Прямо перед ней возила шваброй по кафельному полу пожилая уборщица в блекло-синем сатиновом халате. Подняв глаза на Веронику, она строго осведомилась:

– Куда?

«Еще и уборщице ответ давать! – подумала Вероника возмущенно. – Каждый себя считает начальником!»

Однако хамить не стала, обошла уборщицу по широкой дуге, стараясь не наступить на мокрое, и вежливо проговорила:

– В нейрохирургию, знакомого навестить…

– Знакомого! – повторила тетка, поджав губы. – Хахаля, выходит… так и говори!

– А вам-то какое дело? – огрызнулась Вероника.

Ей отчего-то стало обидно – не столько то, что уборщица назвала Антона ее хахалем, сколько то, что в этом не было ни малой толики правды.

– Ходют и ходют… – не унималась тетка, норовя зацепить Веронику по ногам шваброй. – Только грязь носют, не успеваю за вами убирать! Столько грязи каждый раз нанесут, страшное дело! А только зря идешь, – добавила она мстительно, когда девушка ловко увернулась от швабры. – Все одно тебя не пустят!

– Это почему же? – обернулась Вероника.

– Известно, почему, – уборщица выпрямилась, подбоченилась. – Первое дело, что сейчас часы неприемные, – она загнула толстый палец. – А второе, что там сейчас Ангелина Ивановна дежурит. Она и в приемные-то часы не каждого пустит, а в неприемные – и думать нечего! Если бы Нина дежурила – это бы еще ничего, Нина – она с пониманием, иногда и пустит, а Ангелина – та никогда…

Вдруг с лицом уборщицы что-то произошло: на нем проступило удивление, как будто она недоверчиво прислушивалась к тому, что происходит где-то глубоко в ее душе. Она выпучила глаза, растерянно заморгала, рот ее широко открылся, и вдруг она заговорила чужим, непривычно вежливым и приветливым голосом:

– Ты иди, иди, доченька, на пятом этаже нейрохирургия, может, и пропустят тебя…

Вероника прошла к лифту, удивленно пожимая плечами. Странная какая уборщица, подумала она. Какие-то у нее удивительные перепады настроения…

Перед стеклянной дверью нейрохирургического отделения стояла озабоченная женщина средних лет, с двумя тяжелыми сумками в руках. Напротив нее, перегораживая вход в отделение, возвышалась рослая медсестра с короткими завитыми волосами и широким плоским лицом, похожим на недопеченную лепешку.

– Ну Ангелина Ивановна, – лебезила женщина с сумками. – Ну что вам стоит? Пропустите меня к Глебушке! Я ему покушать принесла и поглядеть на него хочу – как он, сыночек мой единственный, кровиночка моя, себя чувствует…

– Я сказала – не положено, приходите в часы посещений, а сейчас не впущу! Не положено – и все!

– Ну Ангелина Ивановна, дорогая…

– Я вам не дорогая! И не надо меня уговаривать! Я вам не какая-нибудь, я медицинский работник!

– Ну, вы ведь тоже женщина! У вас же есть дети!

– Мои дети вас совершенно не касаются! Все, разговор окончен, освободите помещение!

– Ну Ангелина Ивановна…