Клеймо Дьявола

— Тоже мне — иероглифы. Будто я тебя не знаю? Небось, ещё, на всякий случай, и ружьецо туда захватил, а?

— Нет. — Торжествующе сообщил Риммон. — Кочергу.

— Ясно. А Эстель рассказала, как всё произошло? Как их туда заманили, зачем это понадобилось Мормо и Нергалу, и, самое главное, почему она не улетела? Что ей стоило-то? Ведь полнолуние же! Говорила она?

— В самых общих чертах. Я особо не расспрашивал. Начинает дрожать и плачет. Как я понял, им передал куратор, чтобы они пришли в деканат как можно скорее. В коридоре они встретились с ним, он куда-то отлучился, просил их подождать. Тут их и схватили оба выродка. Мормо читал какие-то дьявольские заклятия, хотел, убив их, воскресить свою Лили. Сумасшедший. То рыжее привидение, что я спалил, была, видимо, она. Я-то подумал, что мне мерещится. Симону убил Нергал, а её — Мормо.

— Почему она не улетела? Она же носится на своей метле как шаровая молния. Мормо не догнал бы её!

— Она осталась с Симоной.

Оба замолчали. Риммон задумался об Эстель, гордясь своей избранницей, а Хамал — об Эммануэле. Он онемел, когда Ригель воскресил Эстель, а не Симону. Сейчас он увидел в этом странную предопределённость. Удивительно. Невер кинулся в огонь за Риммоном, между тем был куда как уязвим для ожогов. В готовности Сирраха рисковать жизнью за любого из них он не сомневался никогда. Ригель был готов умереть за Эстель. Оказывается, и малютка Эстель тоже была готова разделить участь подруги, хотя и могла спастись. Не потому ли именно ей предстоит — жить? А он? Что сделал он для других?

Хамал уже забыл, как, трепеща и цепляясь за каменные выступы, шёл по карнизу спасать друзей. Последовавшие за этим события вытеснили из его памяти этот незначительный эпизод.

— Ей надо отдохнуть, — заговорил вдруг Риммон, отвечая своим чаяниям, — успокоиться. Она немного не в себе. Всё время плачет и молится. Метлу поломала и выкинула. Разбила даже стеклянный шар Симоны, представляешь? Иногда вообще заговаривается, словно бредит. Говорит, что подлинная Любовь — только Господня, и — это очень больно. Уверяет, что видела там нашего Вальяно, и что он — как тебе это понравится? — архангел. А куратор, говорит, — ангел смерти. Это ведь пройдёт, как ты думаешь?

На Хамала эти слова произвели совсем не то впечатление, какого ожидал Риммон. Не проявив ни малейшего беспокойства о душевном здоровье Эстель, он метнул быстрый взгляд на Сирраха.

— Где она их видела? В Зале Тайн?

— Нет. — Глаза Риммона указали вверх. — Там.

— … я так и думал.

Глава 36. Благость Господа

«Подлинная вера в бессмертие — вовсе не утешительна, ибо отягощает жизнь безмерной ответственностью».

А. Шопенгауэр.

На следующий день обнаружилось исчезновение куратора. Он не просто исчез, — пропала и его комната в Южном портале корпуса, стена как в воду канула, и коридор стал длиннее на сотню футов. Эммануэль почти бегом помчался к Вальяно. Явленная ему странная связь этих людей заставляла предполагать, что профессора он тоже больше не увидит.

Он ошибся. Рафаэль Вальяно сидел в своем любимом кресле у камина под деревянной статуей Христа работы Богара де Нанси, уткнувшись в толстый фолиант, и с улыбкой поднялся навстречу Эммануэлю.

— Мой мальчик!

— Профессор… — Эммануэль был так рад видеть Вальяно, что эта радость на миг затмила в его душе скорби минувших, таких страшных для него дней. Вальяно нежно обнял его, и Эммануэлю снова явственно почудился запах лигуструма, ореховой пасты, греческого ладана и сосновой хвои — ароматы его детства.

— Я ещё здесь, не волнуйся.

— Ещё?

— Да. Но у тебя будет достаточно времени, чтобы получить ответы на все свои вопросы.

Эммануэль смущённо молчал. Слишком многого он не понимал. Но главный вопрос он задать боялся и потому осторожно спросил:

— Вы, как наш Хамал, читаете мысли?

Вальяно усмехнулся.

— Нет, Эммануэль. Я, если так допустимо выразиться, читаю души.

— Кто вы, читающий души?

— Мое имя Рафаэль. — Вальяно с улыбкой наклонился к Эммануэлю. — Действительно, Рафаэль, — снова усмехнулся он, заметив, что Ригель не очень-то верит ему. — Это мое подлинное и изначальное имя, поверь.

— А кто куратор и куда он исчез? Я вчера… Мне показалось…

— Я должен кое-что рассказать тебе, Эммануэль. — Вальяно усадил Ригеля в кресло рядом с собой и неторопливо в немногих словах поведал ему начало этой драматической истории, потерянное в веках. — Теперь вы свободны от чёрных дьявольских даров. Любой из них мог погубить своего носителя. Собственно, ради этого он и даётся. Горе всем, кто одарён подобным. Назначение дьявольского дара — либо посеять в душе человека ложное сознание своей исключительности, порождающее гордыню, и сделать его глухим к Божьим заповедям, либо, дав ему возможность реализовывать все свои желания, погубить его душу.

— Я и не знал о нём… и Риммон не знал…

Глаза Вальяно заискрились.