Клэй из Виргинии

– Но я еще не скоро уеду. Мне всего семнадцать лет.

Мак подался вперед и взял Клэй за руки:

– Тебе понравится Санни. Она добрая, замечательная женщина.

– Ты… ты влюблен в нее?

Карие глаза Мака сверкнули.

– Да, Клэй, да – я очень ее люблю. Ты думаешь, что женитьба перевернет нашу жизнь, но ты ошибаешься. Когда мы с Санни поженимся, все останется по-прежнему, за исключением того, что у тебя появится мать, с которой ты сможешь обсуждать все, о чем не могла поговорить со мной.

– Мне не нужна мать, у меня есть Нелл, и я могу говорить с ней о чем угодно. Послушай, папа, разумеется, ты имеешь полное право жениться хоть сто раз, но эта твоя Санни Йейтс никогда не станет мне матерью! – Клэй отдернула руки; бокал с «пепси» опрокинулся, и коричневая жидкость, вылившись на белую льняную скатерть, потекла на колени Клэй, перепачкав ее кружевное платье. – Господи… только этого не хватало! – Клэй выскочила из обеденного зала, заливаясь слезами, и не останавливалась до тех пор, пока не добежала до машины.

Мак Фитцджеральд вздохнул и жестом приказал официанту подать счет.

– Видимо, каждой бочке меда полагается своя ложка дегтя, – сокрушенно произнес он себе под нос.

Бежевый «мерседес» медленно проехал мимо торгового центра и осторожно свернул на шоссе номер шесть. Автомобиль был выпушен в 1962 году, и ему исполнилось почти десять лет, но, когда Санни Йейтс покупала его, она знала, что «мерседес» еще долго будет соответствовать ее представлению об изысканном стиле. Впрочем, теперь машина доживала последние дни. Дав согласие выйти за Мака Фитцджеральда, одного из самых красивых и состоятельных мужчин округа Альбермейл, Санни рассчитывала, что муж подарит ей новый автомобиль, например, «ягуар», а то и более солидный «астон-мартин».

Дорога свернула к западу, и теперь солнце било Санни в глаза. Она сунула руку в перчаточный ящик и достала темные очки. Миновав дорожный указатель «Сосновый парк «Лоблолли». Заложен в 1932 году», Санни удовлетворенно улыбнулась – это был ее первый визит на знаменитую конную ферму Уиллоуз. «Какое странное чувство – приехать в неизвестное место, заранее зная, что ты останешься здесь навсегда», – подумала Санни. Во всяком случае, именно на это она надеялась.

Ей потребовалось немало времени, чтобы найти человека, за которого стоило выйти замуж: богатого, привлекательного и свободного. В Новом Орлеане и Атланте большинство толстосумов были женаты и привязаны к своим семьям либо невыносимо скучны. Подруги Санни смирились с таким положением вещей, но она была упорнее других, и ее усилия наконец были вознаграждены.

Переезд в Шарлоттсвилл оказался самым удачным шагом в ее жизни. Маленький городок был населен интеллектуалами без предрассудков – тому способствовали наличие университета и близость к Вашингтону, а живописные окрестности с их зелеными холмами словно бы хранили красоту минувшего столетия. Здесь Санни встретила очень много достойных, приятных людей. И вот наконец Мак.

Нельзя сказать, что он доводил ее до экстаза, когда они занимались любовью, однако Санни объясняла это отсутствием практики – Мак был полон сил и более чем охотно учился всему новому. Санни же было чему его научить. Во всех иных отношениях Мак был само совершенство, и она решила подождать с удовлетворением своих плотских фантазий.

Машина Санни въехала в ворота Уиллоуз и покатила по шикарной двухполосной дороге, рассекавшей надвое тысячу шестьсот акров поместья. По одну сторону дороги гольштейнские коровы превращали сочную траву в сырье для шарлоттсвиллского молокозавода «Монтичелло», по другую – за белоснежной оградой простирались ровные поля – раздолье для холеных чистокровных лошадей. Один из них – каурый жеребец с четверть мили скакал за машиной Санни, потом потерял к ней интерес и галопом умчался в сторону холмов, видневшихся на горизонте. Дорога выпрямилась, и впереди показалась главная усадьба – белое кирпичное здание с тосканской колоннадой.

По мере того как Санни приближалась к особняку, ее возбуждение нарастало; она почувствовала легкий зуд в ладонях и между ног. Подумать только, ей тридцать девять лет, и при виде столь шикарного дома у нее едва не случился оргазм! Впрочем, не столько дом был тому виной, сколько символизируемый им стиль жизни, вкус богатства, нажитого многими поколениями, то есть то, что Санни ценила превыше всего.

Она притормозила и повернула к себе зеркальце над ветровым стеклом, потом сняла очки и всмотрелась в свои голубые глаза, обрамленные фиолетовыми тенями и черными ресницами. «Интересно, многие ли женщины в моем возрасте выглядят так молодо…» – подумала она.

Когда Санни подъехала к огромному парадному крыльцу, из дома навстречу ей вышел Мак Фитцджеральд.

– Надеюсь, вам было легко найти дорогу, милая, – сказал он, открывая дверцу машины.

Санни быстро поцеловала хозяина поместья и улыбнулась:

– Проще простого. Но я не спешила – хотела насладиться красотой здешних мест, и в особенности Уиллоуз.

Мак обнял Санни за плечи и повел вверх по ступеням.