Клей

– Голли посмотрел на меня в смятении. Он ждал совсем другого приёма. Больше того, я и сам был удивлён. Пересрался. Чувствовал себя виноватым, но больше того, я боялся, что Голли возненавидит меня, что мы больше не будем друзьями. А он уже стал просекать: что-то здесь нечисто. Потом Макмюррей посмотрел на него: «Ты отсидел за то, что сделал я, и не сдал меня, – сказал он Голли, – потом я стал крутить с твоей тёлкой…» Голли смотрел на него, стоял и пялился в шоке. Этот упырь говорил его словами, спёр у него готовый приговор. Однако Полмонт не злорадствовал, наоборот – как будто пытался объяснить. А вот я, я не хотел, чтоб он что-то там объяснял. Я хотел, чтоб он заткнулся. Но он стал плести Голли что-то про свою мать, рассказывал про ту ночь после «Облаков». Он сказал, что незадолго до того мама его померла. От рака. Ей было всего тридцать восемь. Понимаете – мне на будущий год столько же стукнет. А он всё говорил и говорил. Что он просто свихнулся. Что не контролировал себя. Что ему было на всех насрать… что он был совсем ещё молодой… Наконец заговорил Голли: «Я отсидел за тебя. Моя баба, моя дочка с тобой!» – взвигнул он, как от боли. «Баба твоя больше не со мной. Она ушла. Забрала ребёнка», – сказал Полмонт и смотрит прямо на меня. А Голли такой: «Что ты мелешь?..» А я тряхнул мешком: «Да пиздит он всё, Голли. Пиздит! Урой его, на хуй!» Полмонт на меня ноль внимания, повернулся и говорит: «Я любил её. Она, конечно, корова, но я её люблю. До сих пор. И малышку я тоже полюбил. Она такое чудо. Я люблю её, как свою…» Тут Голли разъярился. «Она не твоя!» Он сделал шаг вперёд.

Терри замолчал и с трудом сглотнул. Карл стал подрагивать и сжал голову руками. Билли смотрел не столько на Терри, сколько ему внутрь, стараясь разглядеть душу, узнать правду.

Терри глубоко вздохнул. Руки его дрожали.

– На это Полмонту было что ответить, и я знаю, что он собирался сказать Голли в моём присутствии. А может, и нет, не знаю! Я не знаю! Не знаю, хотел я напугать его, чтоб он заткнулся, или это вышло случайно, но я направил на него арбалет и нащупал курок. Может, оно само сработало, или я выстрелил, я до сих пор не уверен, хотел я этого или нет, я и надавил-то слегка.

Билли пытался разобраться. Что Макмюррей хотел сказать Голли? Что Терри увёл от него Гейл. Ну конечно. Или что Терри все эти годы ей присовывал. Когда они женились, свидетелем был Карл. Билли помнил его тост. Он сказал, что свидетелем должен был быть Терри, потому что именно он познакомил Голли с Гейл. Терри.

Ещё Купидоном его называл.

– Уф, ёбаный рот. – Терри глубоко вздохнул и продолжил тихо, поскуливая: – Стрела просвистела и, прорвав мешок, попала ему прямо в шею. Он не закричал, просто отшатнулся и издал булькающий звук. Голли отступил назад. Полмонт схватился за горло, потом упал на колени. Кровь закапала на линолеум. Голли был в шоке. Я схватил его за руку и вытолкал из квартиры. Мы пошли по улице. Я вытер арбалет начисто, разломал на хрен и выкинул в залив на Галлейне.

Джус Терри Лоусон замолк, почувствовав, как при упоминании Галлейна слабая музыка заиграла на его губах. Он мельком взглянул на Билли, лицо которого по-прежнему ничего не выражало. Терри продолжил:

– На обратном пути мы остановились, и Голли вызвал Полмонту «скорую». Он спас ему жизнь. Голли! Голли его пожалел! Все думали, что это он пристрелил Полмонта, но это сделал я! Я! А он-то как раз жизнь ему спас. Я бы оставил его истекать кровью. Стрела пробила ему кадык, но позвоночник, сонную артерию и яремную вену не тронула. Но по мне, так лучше б он захлебнулся в собственной крови! Приехала «скорая», увезла его в реанимацию, сделали ему срочную операцию. Гортань была повреждена, и ему вставили такую электроприблуду, которую ему приходится нажимать, когда надо что-то сказать. Но он молчал, не сдал меня. После смерти Голли я уж решил, что точно сдаст.

Карл посмотрел на Терри.

– Как бы он тебя сдал, он же и говорить-то не мог ни фига. – Он выдавил странный смешок.

Впрочем, Терри это настроение не улучшило.

– Голли прыгнул, потому что знал про нас с Гейл… и обвинение в нападении на Полмонта он унёс с собой в могилу, чтобы Дойлы до меня не докапывались… я пристрелил Полмонта, я убил Голли!

Только Карл знал, что Голли был ВИЧ-инфецирован. Голли заставил его поклясться, что он никому не скажет. Но он бы понял. Карл был уверен, что Голли бы его понял.

– Слушай, Терри, и ты тоже, Билли. Я должен сказать вам что-то важное. У Голли был ВИЧ. Герыч. Он вмазывался с Матти Коннелом и другими наркотами из Лейта, многие из них уже померли.

– Беспредел, это ж… – Билли с трудом переваривал это известие.

Терри молчал.

– Он вписался в это дерьмо только из-за этой истории с Гейл, Полмонтом и дочуркой, – сказал Карл и, повысив голос, добавил: – Терри, мать твою, ты меня слушаешь?

– Да, – смиренно отвечал Терри.