Клей

– Ивон, живо домой, – сказала мама, и та ломанулась обратно. – Ну и что там у вас произошло?

Мы с Карлом переглянулись. Не успели мы и слова сказать, как она выпалила:

– Мне позвонили из полиции. Позвонили мне и еще миссис Дживон, нашей соседке. Их обвиняют в нарушении общественного порядка и хулиганстве. Сказали, что вся ваша компания оказалась на чужой трибуне. Как это произошло?

– Все было не совсем так, миссис Лоус… э, миссис Ульрих, – говорю.

Я все время забываю, что она теперь Ульрих, потому что вышла замуж за этого немца.

– Терри тут ни при чем, мы вообще ни в чем не виноваты, – вступил Карл. – Расскажу, как все было: мы опоздали, и пришлось бежать на ближайшую трибуну, чтоб не пропустить начало матча. Мы сняли наши шарфы, никаких речевок не выкрикивали, скажи, Эндрю?

Он назвал меня Эндрю, наверное, первый раз в жизни. А ведь это даже не его команда, он же болеет за «джем-тарт». И все равно он хочет помочь, так что я вписываюсь:

– Ну да, но парни там услышали наш акцент и стали до нас докапываться. Плеваться и все такое. Один ударил Терри, а тот дал ему сдачи. Тут все и началось. А остальные просто хотели помочь Терри.

Сигарета у миссис Ульрих догорела до фильтра, она бросила ее и затоптала туфлей на каблуке. После чего прикурила следующую. Чувствую, что Карл думает, не стрельнуть ли у нее, но теперь, пожалуй, не самый удачный момент.

– Он считает, что ему все можно, коль он работает. Но мне-то он что дает на свое содержание? Кто будет платить штраф? Я! Всегда я! Где я возьму деньги, чтобы оплатить судебные издержки? Это не… это просто не… – Она покачала головой и посмотрела на нас, как будто ждала, что мы скажем что-нибудь. – Это просто никуда не годится, – сказала она, глубоко затягиваясь и качая головой. – Для чего они с Билли пошли заниматься боксом? Чтобы прекратились все эти безобразия. Занятия должны были их как-то дисциплинировать, мне, во всяком случае, так говорили. Дисциплинировать, черт возьми! – Она уставилась на нас и вдруг засмеялась, неприятно так. – Билли-то небось не прихватили? А?

– Нет, – ответил Карл.

– Конечно нет, – зло сказала она, будто и так знала все наперед.

Действительно забавно, что Терри пошел на бокс вслед за Билли и его-то как раз и забрали. Это обстоятельство, похоже, бесило его матушку больше всего. Из дома снова вышла Ивон. Во рту у нее локон, и она крутит его и посасывает.

– Билли ведь не забрали, правда, Карл? – спросила она.

– Нет, он пошел домой, мы только что расстались.

Миссис Ульрих обернулась к Ивон:

– Я сказала тебе – живо домой.

– А что, уже и постоять нельзя?

– Беспокоишься о чертовом Билли Биррелле, когда твой родной брат сидит в чертовой тюрьме! – ответила мать.

Тут вышел мистер Ульрих.

– Заходи в дом Эллис, так ты ничего не решишь, – начал он. – Нехорошо, так ничего не добьешься, Ивон. Заходи в дом! Пошли!

Ивон зашла, мама Терри поежилась, вошла в дом и хлопнула дверью. Мы с Карлом переглянулись и растянули рот до ушей.

Когда я пришел домой, мама уже накрывала на стол. Фиш-энд-чипс – круто. Я взял две горбушки, намазал маслом и засунул между ними почти всю еду, смочив соевым соусом. Мама всегда оставляет мне горбушки, они нужны, чтобы сделать четкий сэндвич. Простые ломти для этого не подходят, они пропитываются маслом и разваливаются прямо в руках. Шина уже поела, они с ее подружкой Тессой сидят на диване и смотрят телик.

– Не было ли каких беспорядков на матче? – спрашивает мама, подливая из чайника.

Я уже собрался выдать свою обычную формулировочку, а именно: «Ничего такого не заметил». Просто всегда говоришь так, не важно, был ли там настоящий беспредел или вообще ни хера не было. И тут я вспомнил, что Терри, может, покажут по телику и пропишут в газетах! Поэтому я рассказал ей, как мы с Терри потерялись, как он в итоге пошел по ошибке на чужие трибуны и как его там замели.

– Надо держаться от него подальше, он смутьян, – сказала мама, – такой же, как его отец. Все они пропащие. Мне звонил Алан, он ездил в центр с малюткой Лизой, весь город заполонили футбольные хулиганы…

Бля…

Она учуяла запах изо рта.

– Ты что, пил?

– Немного сидра, всего-то…

Блядь… гребаный Алан…

Она посмотрела на меня, покачала головой и стала прибирать со стола.

– Да-да, Алан сказал, что на футбол теперь ходят только звери какие-то. Он сам больше не ходит. И Раймонда не пустит.

Слава яйцам, он меня не заметил! Я-то думал, она все это говорила, чтоб вывести меня на чистую воду.

Да пошли они, и Алан с Раймондом, и Лиза с перекошенным личиком, уроды снобские.