Клей

Катрин до сих пор была еще немного в ауте. Еда, бухло, таблетки, сорок первый и ночь в постели с Насморком немного выбили ее из привычной колеи, довели до легкой дезориентации. И вот дверь на лестничной клетке открылась, и из-за нее появился мужчина с красным лицом. Катрин приблизительно понимала, что это тот человек, что мыл вчера с Терри окна. На нем была желтая футболка со сморщенным мультяшным персонажем. В темных очках он ехал на большой машине, к плечу прильнула невероятно грудастая женщина. Одной рукой он держал руль, другой – кружку пенистого пива. Внизу виднелся выцветший девиз: ЛЮБЛЮ БЫСТРЫЕ МАШИНЫ, ГОРЯЧИХ ТЕЛОЧЕК И ХОЛОДНОЕ ПИВО. Алек недоверчиво посмотрел на их стройные ряды и издал невнятный гортанный звук:

– Йа… ща…

Катрин так и не поняла, приветствие это или угроза.

– Заткни ебло, алкан, мать твою, у нас кое-что с собой. – Терри потряс перед Алеком бутылками и кивнул на Катрин: – Катрин, сука, Джойнер, ебать мой хуй!

Алек взглянул на Катрин, голубые глаза блеснули на мятом красно-свинцовом лице. Переключился на остальных… привычное зрелище: молодые подонки и безмозглые девицы никак не могут нагуляться. Хуй ли они сюда-то приперлись? Взгляд остановился на позвякивающих мусорных мешках. У них бухло…

– Алек, – кротко сказал Насморк и харкнул через балкон.

Алек Почта проигнорировал Джонни, как и всех остальных. Он привык смотреть в корень любой проблемы и обращаться непосредственно к источнику. Смотря прямо на своего дружка, он недовольно пробурчал:

– Закрыто еще, Терри, – но сам уже, качая головой, шел внутрь, и Терри следовал за ним, – в такую гребаную рань. Пиво туда положи, – указал он на холодильник.

– Да харе гундеть, – засмеялся Терри, протягивая ему бутылку. Он принялся вынимать бутылки и представлять гостей.

– Послушай, а как же окна? – спросил Алек.

– Никуда они не убегут, времени навалом, он же полежит еще в реанимации, Алек. Можем взять выходной и забухать.

– Мы должны сделать эту работу, Терри. Без дураков.

– Один день все равно ничего не решит. День демократии, день простого человека.

– Норри же этим живет!

– Один день, а потом засучим рукава. Окунемся в фестивальную атмосферу! Не будь таким заскорузлым! Проникнись культурой, Алек, тебе это просто необходимо. Ты по уши погряз в обывательском мире, в мыслях о наживе, отсюда все проблемы. Немного искусства ради искусства!

Алек уже открыл бутылку, даже не посмотрев на этикетку. Рэб Биррелл сел за большой стол и усадил Шарлин на колени. Ему хотелось, чтоб Терри заметил, как Алек проигнорировал происхождение пива, но тот не обращал никакого внимания.

Лиза села на расшатанный кухонный стул и посмотрела, как Шарлин ласкается с Бирреллом. Все, она уже ест у него с руки. Как она может настолько терять собственное достоинство. Пидорок он, этот Биррелл. Терри не такой. Он – животное. Это потрясающе. Да и личность он незаурядная, не чета молодым. Лиза села на краешек и сжала ноги. Она до сих пор чувствовала пульсацию от его члена. Огромного и твердого. Да. Да. Да. Кокаин еще бушевал в крови, когда она потянула пиво и сморщила лицо. Глотнула она совсем немного и лишь смыла комочки порошка с задней стенки горла. Ей хотелось выпить коктейль, а потом вернуться с Терри в постель и провести еще одну фак-сессию. Его, однако, интересовала Катрин Джойнер, это было заметно. Нормальная тетка, но старая уже и тощая, пиздец. Такая худоба женщинам ее возраста не идет. Кожа да кости.

Катрин смотрела на двух молодых шотландок и вспоминала Мерилин Уоттс, светловолосую заводилу из ее школы в Омахе. Потом Мерилин превратилась сразу в двух блондинок, тех, что смотрели на нее с постели, лежа по обе стороны Лоренса Неттлверта из «Синдиката любви». Он был ее женихом. Потом это видение растаяло, а молодые эдинбургские девушки стали олицетворением того, что она потеряла. Вчера, в таблетках, ей нравилась их молодость, сегодня она сама жаждала быть молодой. Она хотела вытошнить все, что она употребила. И все же…

И все же вчера ночью ей было так здорово, что все это, в сущности, не важно. В голове вспышкой промелькнула мысль: надо чаще выбираться на люди.

И вот она разговаривает с Лизой о том, о чем раньше никогда не говорила. Речь сначала зашла о музыке, потом они переключились на поклонников, потом на безумных фанатов.

– Так тебя преследовали, Катрин? Пиздец, наверное, как страшно, – сказала Лиза.

– Да, было довольно ужасно, я полагаю.

– Ебанутый, должно быть, на всю голову, – сказала Шарлин с неподдельной злостью.

– Да, по-своему, когда у меня завелся преследователь, я об этом много читала. Жалко их, их на самом деле лечить надо, – сказал Катрин.

В ответ на это замечание Терри презрительно фыркнул.

– Да знаю я, как их вылечить: ебало разбить, и все. Ебанько, бля, я б им такое лечение прописал!

– Они ничего не могут с собой поделать, Терри, это наваждение, – повторила Катрин.

Терри присвистнул с сомнением.