Классный отдых

– Вы Люся? А я Алекс, можно – Шурик, а это Юрик. Вы только при Розе Александровне его так не называйте. У нас сегодня английский день и мы – Алекс и Георг.

Привидение переводило все более озадаченный взгляд с натюрморта в кабине на юного разведчика и обратно. Наконец оно помотало головой и Люськиным голосом спросило:

– Что тут, в конце концов, происходит?

Я сделала слабую попытку перекрестить нежить. Но та почему-то не испугалась, не начала корчиться и не растаяла в воздухе, а только с досадой сплюнула и попробовала открыть дверцу кабины с моей стороны. Я опять завизжала. Не нарочно. Как-то само вырвалось. Лейтенант Семенов тихонько застонал. Дима обмахивал его полотенцем. Любопытствующие уже давно отбежали на безопасное расстояние. Поэтому, когда лейтенант резко выхватил пистолет и пальнул через раскрытую дверь в воздух, вздрогнули только я, Дима и дети. Может, привидение тоже испугалось, не знаю. Кричать я больше не могла. Дима медленно поднял руки вверх. Мальчишки, разинув рот, восхищенно глазели на Семенова.

– Руки на капот! Ноги на ширине плеч! На пол! – прокричал лейтенант и со стоном схватился за голову.

Малыши и Дима рухнули в траву. Привидение опять сплюнуло.

– Да что тут происходит? Раиска, это ты представление устроила? – Люськин голос звучал вполне убедительно, но я не собиралась выходить из машины.

– Сгинь, нечистая!

Я все-таки смогла перекрестить ее и теперь сидела, вполне довольная собой, вцепившись обеими руками в иконку, которую, не помню как, оторвала от приборной панели.

– О-о-о! – простонало привидение. – А где «скорая»?

– Ждем, – стараясь не двигать головой, обнадежил лейтенант.

– Понятно, – привидение уселось на траву.

– Ваши документики, – протянул руку лейтенант.

– Да какие документики? Я погулять с утра вышла. И вообще, ее забирают, не меня. Зачем вам мои документы?

– Вы тоже знакомы с потерпевшей?

– А кто здесь потерпевший?

– Со слов свидетельницы, некая Людмила Петровна, найденная сегодня в состоянии утопления.… Нет, утопития.

– Чего-чего?

– Ну, погружения в воду без последующего затем выгружения, – лейтенант потер лоб. – Что ж это голова так болит?

– Спятить можно. Какого еще выгружения?

– Люська, это ты?

– Нет, папа римский! Да прекрати ты меня крестить! Что я тебе – покойник?

– Ага!

– Что, ага? Отвечай быстро! А то я за себя не ручаюсь!

– Покойник. Ты же утонула в разных тапочках! А теперь кричишь на меня. А я тебя опознавать пришла, между прочим!

– Что??? В каких еще тапочках? В белых?

– Нет, один с желтым помпончиком, а другой кожаный. Они у тебя в номере остались. А в двух тебя выловили.

– Ну и ну! Что у вас за каша в голове? Да живая я, живая! – прикрикнула на меня Люська. – и нет на мне никаких тапочек, посмотри!

Я посмотрела, сначала через окно. У машины стояла живая и босая Люська. Одета она была в пижаму, впрочем, очень приличную, и ветровку.

– Ты живая? – я разревелась, припав к плечу подруги.

В голове образовалась пустота, казалось, что я очень просто могу сейчас взлететь, как воздушный шарик.

– Да объясните же мне, что происходит? – вполголоса спрашивала Людмила, ласково поглаживая меня по спине.

Так как никто, включая лейтенанта, ничего вразумительно объяснить не мог, мне пришлось утереть слезы и начать повествование.

Люська терпеливо выслушала рассказ о моих попытках найти ее с утра в «Эдеме», поинтересовалась, остались ли целы ее оладушки. Это окончательно убедило меня в том, что подруга жива и здорова. Но когда я дошла до того момента, когда, потеряв голову, бросилась опознавать Люську в утопленнице, возмущенно фыркнула.

– Как ты могла подумать, что я утону в этой луже? Да я в Красном море с аквалангом ныряла, я в Турции по горной реке сплавлялась, и вообще в пятнадцать лет выполнила норматив на второй разряд…

– Откуда я знаю? Марьюшка же утопилась. И еще тапочки…

Люська пожала плечами.

– Да, с тапочками нескладно получилось, – Люська покосилась на лейтенанта Семенова.

– Меня с утра петух разбудил. Я и вышла в том, что первое попалось, уже на улице заметила, что обувка не парная, но возвращаться не хотелось.

– А то, что в пижаме вышла, не заметила?

– Это не пижама, а домашний костюм. В нем можно выходить, когда на отдыхе.

– Значит, ты не тонула?

– Раиска, не нервируй меня. Здесь нельзя утонуть.

– А как же утопленница в твоих тапочках?

– Какая еще утопленница? Живая я, живая? Не поняла еще?

– Но кто-то ведь утонул? Зачем ты думаешь, тут милиция и «скорая»?

На берег как раз въезжала «буханка» с красным крестом.

– Я думала, за тобой. Очень уж странно ты себя вела. Извини.

Возмутиться у меня не было сил.

– Девушки, давайте все же посмотрим на потерпевшую, – это, наконец, подал голос Семенов. – Мне, признаться сразу показалось странным, что вы про подругу говорите, не похожа она на вашу подругу. Но может, все-таки, поможете опознать?

– Откуда вы знали, на кого похожа моя подруга? – поинтересовалась я.

– Ну, я же все-таки детектив, – произнес лейтенант, скромно потупив взор. – Могу кое о чем догадаться.

– Детектив?

– Это в перспективе. Вообще-то пока я не успел себя проявить. Тут ничего не случается. Одно слово, деревня.