Классный час 2

И он буквально в трёх предложениях за минуту вывалил всё, что хотел. Я немного посидел, слегка ошалевший от такого объёма новых вводных, а потом спросил:

— То есть мне продолжать жить, как жил?

— Абсолютно, — отрезал он.

— А если ребята с улицы Галкина докапываться будут? Или эти… из РОВД, они же не совсем со мной закончили?

— Не будет до тебя никто докапываться, — меланхолично отвечал Жменя, — живи спокойно, сам только никуда не влезай. Да, и пирамидку эту тебе придётся отдать.

— Какую пирамидку? — попытался я включить дурака.

— Которую ты в правом кармане постоянно нащупываешь.

— А зачем мне её отдавать? Она мне, можно сказать, жизнь вчера вечером спасла… ну если не жизнь, то здоровье точно.

— И всё равно отдавай, — протянул руку Жменя.

— А остальные артефакты, которые ты тут бросил неделю назад, тебя не волнуют? Их же кгб-шники реквизировали.

— Это им показалось, что они что-то реквизировали, — уверенно парировал он.

— А если я не отдам эту штуку, то что?

— Не выйдешь отсюда… или выйдешь, но вперёд ногами.

А я взял и нажал на ту самую грань, которая меня вчера защитой обеспечила, но ничего не произошло…

— Здесь она не работает, — просто сказал мне он, — так что можешь не дёргаться, а просто давай её сюда.

Я пожал плечами и протянул пирамиду, тот сразу спрятал её в ящик шкафа, а потом продолжил:

— Да, если у тебя значится в планах пункт «спасти СССР», то забудь — ничего и никого ты не спасёшь.

— Но ведь история-то слегка изменилась, — возразил я, — Брежнев умер на 10 лет раньше, вместо него Косыгин заступил, а не Андропов… да, и наши ребята выиграли суперсерию у канадцев, а не проиграли.

— Мелочи всё это, недостойные внимания, — обрезал меня Жменя.

А сразу после этого подёрнулся дымкой и начал медленно исчезать, а с ним и весь интерьер моей хрущёвки.

— Гнида ты всё же, Жменя, — сказал я ему на дорожку.

— А я и отпираться не буду, — сказал он, совсем почти исчезнувший, — у нас по-другому не выживешь.

Ну, погоди

После чего он испарился вместе с моим продавленным диваном и шкафом, куда он так шустро сунул вторую пирамидку. А что осталось? Голые бетонные стены остались… да, и выключатель с лампочкой тоже, больше ничего. Вместо окна теперь значилась грубо намалёванная всё тем же куском угля надпись «Удачи, Антон Палыч!».

Я вздохнул и повернулся было к выходу в виде железной лестницы, а потом вдруг подумал, что неплохо бы и третью комнату обследовать, с красной входной дверью — в зелёной был класс и обучение, как жить дальше, в жёлтой мне только что выдали инструкции, а что же в красной может притаиться? Дверь была крепко закрыта, но замок, как я сумел разглядеть в неверном свете фонарика, был английский, и запирающая защёлка у него захлопывалась сама собой.

Попробовал открыть защёлку с помощью складного ножа, но увы, ничего не вышло, слишком узкой была та щель. Плюнул и вылез по лесенке на первый этаж, а там аккуратно сгрёб бутылки обратно на люк, закрыл за собой входную дверь на висячий замок и даже положил ключ под тот же самый камень, где он с самого начала обретался.

Ну много-не много, но кое-что интересного я сегодня узнал, думал я, выбираясь из парка всё тем же кружным путём. Все-таки полностью уйти от случайных встреч мне не удалось — на углу скверика на Ватутина и проспекта Героев натолкнулся я на Аллочку Лосеву, весёлую, румяную и со стаканчиком мороженого в руках. В виде разнообразия на этот раз она была без своего Обручева.

— О, Антон Палыч, — обрадовалась она встрече, — а я слышала, вы жениться собрались, правда?

— А что, нельзя? — сварливо ответил я вопросом на вопрос.

— Ну почему же, — чуть не подавилась она пломбиром, — можно, только как-то неожиданно всё это случилось.

— Жизнь штука сложная, — философски заметил ей я, — и хороша тем, что в ней иногда такие неожиданности происходят.

— Что ж вы не подождали, когда мне 18 стукнет, — перешла к упрёкам она, — тогда бы меня замуж взяли… вы ж обещали на этой… на Сортировке.

— Ничего я не обещал, — вздохнул я, — я сказал «подумаю». И потом, знаешь такую поговорку — «сердцу не прикажешь»?

— Знаю, — сердито отозвалась она, — и ещё другая поговорка есть, «любовь зла, полюбишь и козла»… козу в данном случае.

На этом мы с ней и прекратили беседу, потому что всё уже было сказано. А я только-только поднялся на свой третий этаж, разделся и поставил чайник на плиту, как заявился Вася Дубин… в окно что ли меня караулил?

— Поздравляю, Антон Палыч, — так начал он разговор.

— С чем? — переспросил я.

— Ну как же, вы же женитесь скоро.

Не город, а какой-то посёлок городского типа, все новости за полдня расходятся.

— Вас же видели в ЗАГСе с этой… с англичанкой, — пояснил он свою осведомлённость, — а туда за другими делами люди не ходят.

— Ходят, Вася, ходят, — поправил я его, — развестись, например. Или свидетельство о смерти выправить.

— Ну до этого вам пока далеко, — залился он радостным смехом, — и до развода, и до смерти.

И он тут же перевёл тему разговора в рабочую плоскость:

— Вот посмотрите, я набросал тут примерную блок-схему новой игрушки… — и он раскрыл тетрадку в клеточку.