Классициум

Вечер и в самом деле начался внезапно. Кажется, еще минуту назад непривычно маленький белый шарик солнца висел высоко над горизонтом и вот он уже порозовел, точно райское яблочко, и принялся стремительно падать за край марсианской пустоши. Апельсиновые небеса на некоторое время приобрели фиолетовый оттенок.

Гумилев проводил нас до входа в лагерь.

– Вам что-нибудь еще нужно с собой? – наконец спросил он, не дождавшись от меня никаких реплик.

– У вас есть какое-нибудь оружие? – Я знал, на многое рассчитывать не приходится. Но чем черт не шутит?

– Нет. Академия наложила запрет на использование боевого и охотничьего оружия, – подтвердил мои опасения этнограф.

– А если на вас нападут?

– Туземцы? Не смешите. Они не отходят от каналов. Кроме того, этот сектор космоса патрулирует крейсер «Тихий Дон». На борту, насколько мне известно, расквартирован казачий корпус.

Я представил себе, как нисходят на марсианскую равнину лихие усачи в бронированных мундирах, и мне отчего-то стало не по себе.

– Неужели у вас совсем ничего нет?

– На базе имеется генератор вещества и материал для создания нескольких излучателей. Однако для того, чтобы запустить процесс синтеза, необходимы очень веские причины, – видно было, что Гумилев искренне хочет помочь мне, но не знает, как. – Поймите меня правильно – мы мирная научная экспедиция.

– Что ж. В таком случае позвольте откланяться.

– Постойте! Вот, возьмите! – Гумилев стоял на краю солидарности. Его одевало лучами полдневное солнце. Мы же с Вахлаком уже успели шагнуть в марсианский сумрак. Историк сунул руку за пазуху и достал оттуда сгусток неяркого света. Взялся обеими руками и разломил светящийся клубок, точно краюху хлеба. Одну половину протянул мне. На мгновение мне почудилось, будто нас разделяет пропасть и мне никак не дотянуться до Гумилева. Однако наши руки всё же встретились. В ладонь ткнулся теплый шарик. Точно птенца взял.

– Это копия Карины, она знает о Марсе всё, что знаю я, – пояснил Гумилев.

– Ваша химера-ассистент? – Широкий жест. В том, другом мире ученые, подобно сказочным драконам, охраняли сокровищницы своих мыслей. Здесь же видный специалист легко делился с первым встречным накопленными знаниями.

– Я сформировал ее по образу давней знакомой. Мы были близки когда-то, – Гумилев тепло улыбнулся. – Карина может переводить для вас с языка туземцев.

– Вы настолько продвинулись в своих исследованиях? – удивился я.

– И да, и нет. Здешний язык очень примитивен и имеет мало общего с настоящей марсианской словесностью. Он не дает никакой дополнительной информации, кроме необходимой. Письменности у туземцев нет, так что древние тексты нам, увы, недоступны.

Когда мы отошли на порядочное расстояние, я оглянулся. База АН – конус яркого света посреди темной равнины, показалась мне маленькой и беззащитной.

Глава 2 Великое осквернение

Я иду сквозь пустыню. По обе стороны от меня серая равнина постепенно темнеет, совмещаясь с черным небом. «Следуя долиной… не убоюсь зла… следуя, не убоюсь». Впереди, на много шагов опережая меня, двигается Он. Тот, кого нужно догнать. Невидимый мне источник света освещает беглеца, отбрасывая в мою сторону длинную, как декабрьская ночь, чернильную тень. Временами я начинаю догонять его, и тогда тень становится общей. В двумерном мире мы едины.

Внезапно за моей спиной раздается топот копыт. Дрожит мертвая земля. Так же, как я гонюсь за безымянным беглецом, кто-то спешит за мной. Я бросаюсь бежать…

Еще один образ, тяжкий ночной кошмар, явился мне из давних времен, когда страшная февральская буря завывала над московскими крышами, и влажный ядовитый цветок болезни рдел в моей груди, заставляя выхаркивать из себя истомленные легкие вместе с болью, вместе с желанием жить… Я тряхнул головой. Наваждение исчезло.

* * *

В юные годы мне казалось, что фамилия Пешков происходит от слова «пешка». Мелкая сошка, незначительное, ничтожное существо. Эта не слишком умная мысль плотно засела у меня в голове. Даже когда брал свой несладкий псевдоним вроде бы совсем по другой надобности – помнил об этом. Позже пришло понимание: Пешков – значит пеший. Путник. Пилигрим. Образ сильный и древний. Достойный. Странствуя по южной России и Поволжью, я не раз удивлялся тому, как хорошо подготовлено мое тело для дальних переходов.

Вот и сейчас мне прекрасно шагалось. Высокие сапоги на плотной удобной подошве обнимали ногу, давая возможность идти без устали хоть круглые сутки. Долгополый плащ с воротом надежно укрывал меня от холода. Голову грела шляпа с широкими полями. Рядом трусил невозмутимый Вахлак. А над головой-то, над головой! Мать честная! Таких огней, таких ангельских лампад видеть мне не приходилось ни на севере, ни на юге. Разреженный воздух Марса дарил мне эту замершую в недоступной божественной соразмерности мерцающую вьюгу.