Клан Одержимого

Ватикан больше не мог делать вид, что ничего не происходит. Не ответить на вызов — означало для них проиграть. Народ требовал публичных дебатов.

Папская администрация замолчала. Они обдумывали то, как можно выкрутиться из этого положения

Однако смысл моего хода был не столько в желании открыть дискуссию, сколько в том, чтобы продемонстрировать, что Папа боится честного разговора. И не пойдет ни при каких условиях на честный словесный поединок.

Для этого я инсценировал свое убийство на лесной дороге.

Я выкупил у местного гробовщика тело одного юноши. Примерно моего возраста, умершего от чахотки. У него совсем не было родственников, и я в некотором смысле помог обоим.

Первого сделал знаменитым, второму не пришлось хоронить тело за свой счет. Городской глава обязывал гробовщиков хоронить в кредит.

Фактически, похоронные лавки сами платили за такое погребение, потому что не могли дождаться оплаты городским главой долгое время.

Мою люди постарались снабдить умершего юношу черным балахоном, кипой листовок, типографскими клише, на которых размножались все мои листовки.

Письмо от несуществующей матери своему сыну Мартину. Диплом университета, несколько копий портретов тех несчастных, что я послал Папе.

Три огромных флакона духов, которыми пахли все мои листовки.

Этих «доказательств» было достаточно, чтобы папские секретные службы пришли к заключению, что я умер. Кто даже мог погреть руки на этом.

Они доложили об этом Папе Римскому.

Народ же ждал его ответа на мое требование о дебатах.

«Моё» тело срочно доставили в Ватикан. После совета, на котором иерархи церкви во главе с Папой пришли к выводу, что со мной покончено, они объявили о моей одержимости дьяволом.

Провозгласили, что божья кара свершилась. Тело тайно предали огню и развеяли над морем.

Папа на воскресном богослужении оповестил паству, что Господь покарал Мартина Лютера собственной рукой.

Начались волнения. Как я и предполагал — народ не поверил Папе. Они посчитали, что меня убили по его приказу.

В Европейских городах появились тайные кружки обсуждающие мою доктрину о том, что человеку для общения не нужна Католическая Церковь, так же, как и не нужен Папа, присвоивший себе власть и ресурсы.

Первые столкновения стали предвестниками большой тридцатилетней войны между будущими протестантами и Ватиканом.

Я знал, что этот процесс необратим и он приведет к неизбежному падению Папы.

Отмщена ли Элайна и мои друзья? Затягиваются ли мои зияющие раны? Ответ — нет.

Мне этого было мало. Я хотел лишить Ватикан экономической мощи.

Богатство Ватикана росло в результате испанской экспансии в Америку.

Испанская корона щедро делилась с Папой, который снабжал её поддержкой духовенства в Европе.

Рука об руку, Ватикан и Испания жёстко покоряли Мексику, Центральную и Латинскую Америку

Враг моего врага — мой друг.

Савва Филатьев прекрасно понимал, что нужно в этой игре Британии.

Мои проповедники усиленно работали в Англии и теперь мне было известно, что им нужны были испанские карты морей и океанов с навигацией.

Достать их в Испании было невозможно. Испанцы блюли их, как Цербер охранял выход из Аида.

Но зато я знал, что карты печатаются в типографиях Ватикана.

Пришло время возвращаться в Рим

Хотел бы посмотреть Папе в глаза.

Я с близняшками и своей командой засобирались в дорогу.

На этот раз мы двигались по суше.

Благо моя посольская миссия должна была завершится в Риме. Я должен был донести грамоту от Великого Князя Папе Римскому.

Мы прибыли в Рим через месяц.

Неспящие и Маэстро блестяще справились с нашей охраной и обеспечением в дороге и на этот раз.

Надо отдать должное Гольяту, он сумел выстроить клан так, что, оставаясь незаметными, люди клана обладали огромными связями и возможностями.

И если для высшего совета клана многое изменилось, то рядовые исполнители даже не знали, что создатель клана давно мертв, а сам клан влился в мой новый.

Тем лучше для всех. Независящие друг от друга звенья позволяли эффективно работать и быть в тени.

По прибытию в Рим девушки вновь оказались в своей стихии. Их глаза горели в предвкушении нового задания, им не терпелось ринуться в бой.

Рим с его шумными улицами очень отличался от Новгорода. Хоть и в Италии они были на чужбине, но все же им тут было проще.

— Габриэлла, Анабелла. Мне нужно кое-что вам рассказать. Садитесь, — я указал на роскошный венецианский диван в моем простонем номере.

Мы остановились в богатом постоялом дворе «Граф Винченцо» на окраине Рима.

— Господин, неужели пришел и наш черед? — Игриво спросила одна из сестер, — нам уже надоело наблюдать, как люди в капюшонах качают ситуацию. Мы хотим поучаствовать в этом.

— Почувствуете, не беспокойтесь. Все, что делалась до сих пор, было прелюдией к вашему выходу.

— Это уже интригует! — захлопала одна из них, широко улыбаясь. Я посмотрел на нее исподлобья. Скорее по привычке, нежели потому что мне не нравилось ее поведение.

Сестры давно привыкли ко мне и не обращали внимания на мою мимику.

— Дай угадаю, господин! Мы поедем в Ватикан вместе с тобой? Как ваши фрейлины? Кто вы на этот раз? Виконт? Отпрыск знатного рода?