Клан двурогих

Свита у владетелей была внушительной. Отранский сам подбирал самых рослых и сильных дружинников. И облачены они были в крепкие доспехи: пусть гуяры знают, что силы у лэндцев еще есть, и они дорого продадут свои жизни. На пыль в глаза и была вся надежда, да еще, быть может, на длинный язык благородного Рекина. Этому опыта не занимать. Вот только доедет ли старый владетель, сил-то кот наплакал. Не поймешь, в чем у него душа держится.

– Прощаться не будем, – сказал Лаудсвильский, глядя на окружающих слезящимися глазами, – плохая примета.

И первым послал коня с пологого берега Мги на лед.

К удивлению Рекина, владетель Олегун встретил прибывших лэндцев приветливо, чтобы не сказать сердечно. Захудалый нордлэндский городишко Клотенбург, расположенный в полусотне верст от Расвальгского брода, нисколько не пострадал во время последних трагических событий. Уцелели даже городские стены, сложенные из камня. По словам вестлэндского дружинника Свена, сопровождавшего владетелей в роли то ли переводчика, то ли соглядатая, именно здесь гуярская верхушка укрылась от разгулявшейся стаи. Со стаей гуяры в конце концов справились, но людей при этом потеряли немало. Особенно страшен был первый натиск, когда ошалевшие от сна гуяры и вестлэндцы никак не могли понять, что же это за сила на них навалилась. Более трети уцелевших в Расвальгской битве гуяров полегло от когтей и клыков монстров, а у остальных боевой пыл упал настолько, что они поспешили укрыться за стенами ближайших городов и замков. Похоже, пережитый ужас не оставил вестлэндца и сейчас, во всяком случае, он то и дело бросал на Беса Ожского испуганные взгляды.

Лаудсвильский слегка приободрился. Похоже, у гуяров возникли проблемы, и хорошо бы увеличить список этих проблем за счет удачно проведенных переговоров. В Клотенбурге, по расчетам Рекина, было не более четырех-пяти тысяч гуяров. Остальные, видимо, были разбросаны по городам и замкам Нордлэнда. Это означало, что зимой гуяры не собираются вести войну. Что не могло не радовать владетеля.

Оле Олегун широким жестом пригласил прибывших к столу, за которым уже сидели владетель Свангер и четыре гуяра, широкоплечих, с хмурыми обветренными лицами. Лэндцы сели за стол, не отстегивая мечей.

– Я думаю, что нет смысла, предъявлять друг другу претензии за прошлое, – холодно сказал Лаудсвильский, – не за тем собрались.

Владетель Олегун надменно усмехнулся. Гуяры сидели с каменными лицами, и пока что ничем не выразили интереса к разговору.

– Я слышал, что благородный Оле коронован в Вестлэнде? – осторожно поинтересовался Хилурдский.

Олегун важно кивнул головой:

– Владетели Вестлэнда уже присягнули мне.

– А как же Нордлэнд? – вступил в разговор Гоголандский.

– Нордлэнд и Остлэнд отошли к гуярам, – отрезал Олегун. – Или кто-то собирается оспаривать у них права на эти земли?

Владетель Свангер засмеялся, правда не слишком весело. На лицах гуяров не дрогнул ни один мускул. Гоголандский поморщился:

– Речь идет о владетельских землях.

– Благородному Арвиду не терпится присягнуть гуярскому королю? – Олегун улыбнулся. – Что ж, пока человек жив, ему не следует терять надежды.

Новоявленный Вестлэндский король со значением посмотрел на Гоголандского. Благородный Арвид отхлебнул вино из кубка и закашлялся. То ли вино попало не в то горло, то ли пытался скрыть смущение. Уж слишком откровенно благородный Оле его покупал.

– Хотелось бы узнать мнение твоих союзников, владетель, – Рекин покосился в сторону гуяров. – Или они не знают нашего языка?

Отозвался на его вопрос самый старший по виду из гуяров:

– Мое имя Родрик из Октов, и я говорю на твоем языке.

Надо полагать, этот человек много повидал на своем веку, об этом говорили и седина в рыжеватых волосах и несколько рваных шрамов на худом вытянутом лице. Серые его глаза смотрели на притихших владетелей спокойно и чуть насмешливо.

– Ты король гуяров? – спросил Лаудсвильский.

– Во всяком случае, я уполномочен вести переговоры.

– Переговоры о чем?

– О перемирии, – пожал плечами Родрик. – Надо полагать, вы приехали именно за этим.

– Ваши условия? – Лаудсвильский поднес к губам кубок и неспеша отхлебнул глоток.

– Никаких условий, – отозвался Гуяр. – Мы не трогаем вас, вы не трогаете нас, в течении года.

– А потом?

– Потом видно будет.

– Как быть с беженцами из Остлэнда и Вестлэнда?

– Они могут вернуться.

– На каких условиях?

– На наших.

Этого Родрика из Октов нельзя было отнести к числу слишком разговорчивых людей, а уж о его товарищах и говорить нечего, они молчали, время от времени прикладываясь к кубкам.

– Я слышал, что ты служил Храму? – Родрик неожиданно повернулся к Бесу. – И что это именно ты бросил на нас монстров?

– Допустим, – холодно отозвался меченый, – и что из этого следует?

– Из этого следует, что ты колдун, а колдунам не пристало сидеть за одним столом с благородными воинами.

– Какой я воин, мы можем проверить сию же минуту, Родрик из Октов. В свое время мои предки, меченые, выдубили ни одну гуярскую шкуру.

– Нам дали гарантии, – попробовал остановить закипающую ссору Лаудсвильский, – или гуяры не держат слово?