Это точно здесь и сейчас звезданутее меня, никого нет. Не этих же четырёх уродцев считать звёздами.
Убедившись, что все четыре шершня увязались за мной, я развернулся и рванул обратно.
Правильно говорят, под хорошую песню, хорошо и бежиться!
Несмотря ни на что, шершни начали меня догонять, и мне пришлось призвать гобота первого уровня. Он задержит шершней на пол секунды, но мне больше и не надо, цель уже близко.
В двух метрах от ямы я запинаюсь и влетаю в неё не как хотел, ногами вперёд, а совсем наоборот.
Пролетев два с половиной метра, я затормозил головой и на миг отрубился.
Ладно, две секунды это не критично. Главное, что дверца, сделанная из последнего щита и подпёртая прутиком, автоматически закрылась, когда я влетел в яму, и перекрыла вход. Сейчас я лежу кулем под землёй, но в голове я вижу все, что происходит в округе.
Шершни, в недоумении зависли над закрывшейся дверцей. Сверху на них падает сплетённая Каляном сеть, связанная из разрезанных на полосы одеял. Камни, привязанные к краям сети, прижимают их к земле, сминая хрупкие, прозрачные крылья. Но все-таки они слишком сильны, сеть натягивается, но тут на неё сверху прыгает ста пятидесяти килограммовый голем, и снова прижимает их к земле…
– Пахан! Ёп твою мать! Ты чего тут разлёгся! Щит сейчас развалится! – Майор хватает меня за шкиряк и выдёргивает из запасного выхода.
Меня ещё пошатывает, но я хватаю связку дров и присоединяюсь к общему веселью. Народ накидывает на все возрастающую кучу, дрова вперемешку с камнями прижимая беснующихся шершней все ниже и ниже к земле. Голем растерзанной тушей так и остался лежать погребённый под этой кучей, как настоящий герой, бросившийся на амбразуру пулемёта. Майор все запихивал и запихивал связки хвороста в яму.
– Щит треснул! Сейчас они вниз свалятся! Поджигай!
Я схватил баночку со спиртом, который всю прошлую ночь гнал в своей лаборатории Пофиг и швырнул её в подземный проход. Вслед за ней полетел сделанный из палки и моей старой одежды, факел. Из лаза полыхнуло, загудел огонь, вырываясь сквозь проломанный щит.
– Давайте, надо хоть какой-то урон им нанести, пока огонь не занялся!
Все похватали копья и начали долбить по прижатым к земле шершням. Получалось нанести по 20-30 урона за раз, в принципе и так можно было их забить, но щит проломился и шершни провалились в яму залитую огнём. Уже занялась вся куча, и пламя взметнулось до небес.
– Тебе не кажется, что мы чуток перестарались?
Конечно, кажется, в этом костре все население кладбища спалить можно, а не только четыре паршивых осы.
– Нет, конечно, не кажется, – ответил в слух я, – все идёт по плану!
– А загорающееся дерево тоже в плане? Как бы лесной пожар тут не устроить.
– Конечно по плану, по плану Б. Если бы шершни вдруг освободились, то мы обрушили бы на них горящее дерево, – быстро сориентировался я.
Пофиг с сомнением посмотрел на дерево в два обхвата толщиной, но промолчал.
– А мне нравится, – бодро начал Калян, – у нас такой же костёр был в летнем лагере, на закрытии смены, потом все пацаны его по – пионерски тушили, с тех пор мой писюн стал на три сантиметра меньше, чем был, – приуныл он к концу рассказа.
Вдруг все встрепенулись.
Есть пошло дело!
– Так, а где четвёртый?
Вдруг, из лаза, через который я вылезал из ямы, взметая тучи золы, выпрыгнуло, что-то похожее на копчёную колбасу. Крылья у бедного шершня обгорели, но упругое тело металось по земле, вслепую нанося удары во все стороны. ХП у него осталось совсем немного, и Пофиг двумя стрелами добил его.
– Черт, даже как то жалко его стало, – сказал Олдриг, – и воспоминания об их укусах не помогают, как-то неправильно все получается.
Альдия и Майор согласно кивнули.