Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов

Как я уже говорила, он являлся одним из лучших законников в округе и после смерти Ньюхена сделался главой беллетрицейских юристов. Именно Грифон добился рекордного штрафа в знаменитом деле Трех слепых мышат против Жены фермера и очень помог в обуздании пиратских вылазок Немо в «горячие точки».

Грифон как раз читал мои заметки и порой неразборчиво хмыкал, переворачивая страницы и поглядывая на меня поверх очков.

— Ну, повеселимся! — сказал он.

— Повеселимся? — повторила я. — Это при защите по делу о «вторжении в текст» второго класса?

— Сегодня вечером я веду дело по обвинению в причинении слепоты против триффидов, — веско ответил Грифон. — И дело о военных преступлениях марсиан в «Войне миров» тянется до сих пор. Поверьте мне, вторжение в текст — это легкая забава. Хотите взглянуть на список моих клиентов?

— Нет, спасибо.

— Отлично. Мы послушаем, что скажут свидетели и как Хопкинс представит дело. Я могу решить и не вызывать вас. Пожалуйста, только не делайте никаких глупостей вроде внезапного увеличения в росте, я из-за этого чуть не проиграл дело Алисы. И если Королева прикажет отрубить вам голову — игнорируйте.

— Ладно, — вздохнула я. — Давайте так.

Когда мы прибыли, Король и Королева восседали на своих тронах и были единственными в этом зале, кто хотя бы с виду держал себя в руках — уход Алисы двумя страницами раньше здорово выбил присяжных из колеи. Они уже расселись по местам, но яростно переругивались со старшиной — кроликом, который, глядя на них, грыз себе потихоньку большую морковку, под шумок протащенную в суд.

Валета Червей уже отвели назад в темницу, а пирожки — вещественное доказательство класса «А» — унесли. На их место водрузили подлинную рукопись «Джен Эйр». Перед Королем и Королевой сидел представитель обвинения, Мэтью Хопкинс, в окружении злобных с виду птиц и смотрел на меня с нескрываемой ненавистью. Он выглядел куда мрачнее, чем когда мы столкнулись с ним в «Процессе», хотя и тогда уже радостью не лучился. Судьей, вне всякого сомнения, являлся Король, поскольку он был в большом парике, но какова в процессе роль Королевы, я понятия не имела.

Двенадцать присяжных утихомирились и принялись усердно что-то строчить на своих грифельных досках.

— Что они делают? — шепнула я Грифону. — Ведь слушание еще даже не началось.

— Тишина в суде! — пронзительно возопил Белый Кролик.

— Отрубить ей голову! — вскричала Королева.

Король снял очки и беспокойно огляделся по сторонам, силясь уразуметь, кто это там разоряется. Королева пихнула его локтем и кивнула в мою сторону.

— Эй, вы там! — сказал он. — Скоро и вам предоставят слово, обвиняемый…

— Нонетот, — встрял Белый Кролик, сверившись с пергаментом.

— Да? — ответил Король после некоторого замешательства. — Значит ли это, что мы завершили слушание?

— Нет, ваше величество, — терпеливо объяснил Белый Кролик. — Это ее фамилия — Нонетот. Четверг Нонетот.

— И вам это кажется забавным?

— Нет, ваше величество, — ответила я. — Это мое имя от рождения.

Судейские принялись яростно царапать на своих грифельных досках: «Это мое имя от рождения».

— Вы потусторонница? — уточнила Королева, которая уже некоторое время пялилась на меня.

— Да, ваше величество.

— Тогда ответьте мне на такой вопрос: А и Б сидели на трубе. А упало, Б пропало, что осталось на трубе?

— Глашатай, огласите обвинение! — сказал Король.

При этих словах Белый Кролик трижды дунул в трубу, развернул пергаментный свиток и прочел:

— Мисс Нонетот обвиняется во вторжении класса два в текст в нарушение Уголовного кодекса беллетриции FAL/0605937 и общего законодательства Книгомирья относительно непрерывности сюжетных линий, утвержденного Советом жанров в тысяча пятьсот восемьдесят четвертом году.

— Изложите вердикт, — сказал Король суду.

— Протестую! — воскликнул Грифон. — До этого еще далеко!

— Протест отклоняется! — крикнул Король и добавил: — Или я хотел сказать, протест принят? Всегда путаюсь: это все равно как «посеешь холод, пожнешь горячку» и наоборот. Никак не могу запомнить правильный ответ. В любом случае, можете вызвать первого свидетеля.

Белый Кролик снова трижды протрубил и провозгласил:

— Первый свидетель!

Первым свидетелем оказалась миссис Фэйрфакс, домоправительница из Торнфильд-холла, поместья Рочестера. Она, моргая, медленно осмотрелась, улыбнулась Хопкинсу и сердито уставилась на меня. На свидетельскую трибуну ее проводил пристав — большая морская свинка.

— Клянитесь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды! — сказал Белый Кролик.

— Клянусь.

— Запишите, — велел Король присяжным, и те усердно нацарапали «запишит» на своих грифельных досках.

— Миссис Фэйрфакс, — начал, поднявшись, Хопкинс, — мне бы хотелось, чтобы вы своими словами рассказали об обстоятельствах вторжения мисс Нонетот в «Джен Эйр», не прерываясь с самого начала и до конца…

— А потом что? — спросил Король.

— Тогда она сможет прерваться, — с некоторым раздражением сказал Хопкинс.

— А, — отозвался Король тоном человека, который думает, что все понял, но на самом деле сильно ошибается. — Тогда продолжайте.