Кладбищенский фантом

Капитолина Аркадьевна, заперев кабинет, поднялась с нами на третий этаж и провела без очереди к невропатологу. Это был высокий, очень худой человек, с черной взъерошенной шевелюрой, черною же бородкой клинышком и в круглых очках, которые придавали ему сходство с совой-дистрофиком. И в имени его тоже было что-то совиное. Его звали Саввой Моисеевичем. Это я выяснил из карточки, приколотой к его халату, и невольно усмехнулся.

— Я разве рассказал тебе анекдот? — с ходу обиделся невропатолог.

— Вы — нет, — пытался выйти из неудобного положения я.

— Значит, сам вспомнил? — не сводил с меня совиного взора Савва Моисеевич. — Тогда излагай.

Вот привязался, с возмущением подумал я. Мы что сюда пришли анекдоты рассказывать?

— Ну, не хочешь, не надо, — махнул рукой сова-дистрофик. — Так. На что жалуемся?

— Ни на что! — выпалил я.

— Не слушайте его, — вмешалась мать. — Он вчера получил серьезную травму глаза.

— Знаю, знаю, — важно кивнул несколько раз невропатолог. — Капитолина Аркадьевна вкратце ввела меня в курс дела. Так что, приступим. Садитесь, мой юный друг.

И он указал мне на стул рядом с собой. Едва я уселся, он принялся задавать мне вопросы один глупее другого.

— Ты после удара сознания не терял?

— Даже не думал, — категорически опроверг я инсинуации Саввы Моисеевича.

— Думать для этого совершенно необязательно, — нервно зашмыгал маленьким крючковатым носом врач. — Ты просто падаешь в обморок.

— Я не падал.

— Ве-ли-ко-лепно, — потер костистые руки Савва Моисеевич. — А тошноты у тебя вчера или сегодня не было?

— Нет, — решительно отбил новый выпад я.

— А по-моему, его подташнивало, — объявила мать. — Потому что он очень плохо пообедал, а ужинать вообще отказался.

— Пообедал я как раз нормально, — внес ясность я. — А от ужина отказался, потому что спать хотел.

Глаза за очками совиного доктора хищно блеснули. И весь подавшись ко мне, он вкрадчивым шепотом осведомился:

— Так. Так. Значит, у тебя была сонливость?

Против этого я ничего не мог возразить и кивнул.

— Так, так, — повторил врач и начал дробно стучать карандашом по столу. — А голова у тебя случайно не кружится?

— Случайно нет. И не случайно тоже, — я уже едва сдерживался.

— А сынок у вас с юмором, — хохотнул доктор. — Теперь скажи мне: ты помнишь, что произошло до того, как тебе врезали, во время того, как врезали, и после.

— Все я помню, — буркнул я.

— Может, поделиться? — заговорщицки подмигнул мне Савва Моисеевич.

— Не поделюсь, — он раздражал меня все сильнее.

Невропатолог сперва посмотрел на маму, потом на меня и вновь подмигнул:

— Понятно. Личная жизнь.

Я почувствовал, что невольно краснею. Доктор заставил меня закрыть глаза и дотронуться пальцем до носа. Потом, наоборот, велел открыть их и внимательно проследить за движением его пальца. Прошелся молоточком по моим коленям.

Я надеялся, что все мои страдания уже позади, когда мать вдруг брякнула:

— А вот вы знаете… Может, это, конечно, неважно. Но Федору со вчерашнего дня все время что-то кажется.

— Ма-ама? — угрожающе взревел я.

— Подожди, — перебил меня доктор. — Ну-ка, ну-ка, — с интересом уставился он на мать. — Что, значит, кажется?

— Видите ли, вчера мы с мужем смотрели по телевизору фильм, а Федору показалось, будто мы смотрим какое-то экологическое ток-шоу.

— Экологическое? — с видом энтомолога, открывшего новый вид насекомых, посмотрел на меня Савва Моисеевич.

— Ну, может, я перепутал, — мне хотелось скорее замять неприятную тему.

— Нет, он не перепутал. Он настаивал на своем, — опять вмешалась мама.

— Оч-чень любопытно, — все сильней увлекался Савва Моисеевич.

— Но это еще не все, — подлила масла в огонь его исследовательского энтузиазма моя родительница. — Сейчас, в поликлинике, Федору привиделась в коридоре старуха. Хотя на самом деле никакой старухи там не было.

— Старуха? — переспросил невропатолог. — Положим, для нашей поликлиники — это совсем не экзотика. Бабушки с внуками тут явление постоянное.

— Вот именно, — горячо поддержал я.

— Да вы поймите, — снова заговорила мать. — Ее вообще-то там не было.

— Понятно, — сухо отреагировал врач, однако по его лицу было видно, что он пришел к каким-то выводам. — Федор, объясни мне, пожалуйста, почему ты обратил внимание на эту старуху. Ты с ней знаком? Или вы раньше с ней где-нибудь виделись?

— Да говорю же вам: не было никакой старухи, — плаксиво заявила мать.

— Погодите, — жестом остановил ее невропатолог. — Федор, ответь на мои вопросы.

Я замялся. Положение было трудное. Скажи я, что раньше старуху не видел, меня примут за психа. А если скажу, что видел, наверняка зададут кучу новых вопросов, на которые отвечать мне лично совсем не хочется. Однако перспектива стать психом улыбалась мне еще меньше. Поэтому в результате я выдавил из себя:

— Видел.

— Где? — хором поинтересовались невропатолог и мама.

— Тут. На кладбище, — честно ответил я.

Глава IV МОЙ ДРУГ МАКСИ-КОТ

В кабинете на мгновение воцарилась гробовая тишина. Глаза доктора совсем округлились. Почти до размера очков.