Клад замедленного действия

Ребята помелькали по кухне еще минут пятнадцать, но поскольку больше никаких продуктивных идей не находилось, вся компания плавно перетекла к компьютеру. Родительницы тем временем, увлекшись пробежками по магазинам, казалось, совсем забыли о своих чадах, и те несколько заскучали.

— Чем бы нам еще таким заняться? — оглядывал полки в квартире Рольфа Олег. — Даже почитать у вас нечего.

Действительно, единственными книгами на русском языке здесь были альбом по искусству с репродукциями Третьяковской галереи и двухтомник Льва Николаевича Толстого «Война и мир». Ни первое, ни второе ребят не интересовало. С удовольствием они посмотрели бы сейчас что-нибудь по видаку, но фильмы, как назло, все были на немецком, и все, что они знали, «Терминатор», например, или «Парк юрского периода», они уже просмотрели.

— Слушай! — загорелся вдруг идеей Гришка, когда взгляд его упал на телефон. — А давай кому-нибудь из наших, ну домой, в Москву позвоним. Знаешь, как круто будет! «Ты чем занимаешься?» «Да я вот тут вот, у себя дома, в компьютер играю, давай по сети». «Да нет, по сети не можем, дороговато будет». «А что такое? Вы что, по сотовому будете?» «Да нет, мы просто сейчас в Германии, в Лейпциге отдыхаем». Круто, а?

— Круто, — согласился Олег и тоже заинтересованно двинулся к телефону. — А кому позвоним?

— А давай Таньке Лисицыной, — вдруг предложил Олге.

Гришка, бросив искоса взгляд на Рольфа, густо покраснел. Дело в том, что Танька Лисицына была одной из самых свято оберегаемых тайн Гришки и Олега. Так уж получилось, что росли мальчишки вместе чуть ли не с детского сада и чуть ли не с детского сада влюблялись в одних и тех же девчонок. Вначале это была толстенькая хохотушка брюнеточка Рая Волоянц, потом худенькая белобрысая Мила Панфилова и, наконец, когда Гришка и Олег перешли уже в разряд старшеклассников, сердца их полонила новая прекрасная дама — Танька Лисицына. Ничего в ней, наверное, с точки зрения других мальчишек, не было, но и Гришка, и Олег вдруг, как это у них водилось, одновременно и сразу влюбились в нее по уши. Однако у них хватало ума никому об этом не рассказывать и чувства свои напоказ не выставлять.

Да-а, чего там скрывать — все, что положено, в этой истории было: и звонки по телефону, и молчаливое пыхтение в трубку, и дежурство вечерами под окнами ее квартиры, и фланирование по близлежащему парку в надежде встретить ее и поговорить.

Конечно, и Гришке и Олегу хотелось бы сейчас выпендриться перед Танькой. Все-таки из Германии — это тебе не из Турции звонить. Это-таки Западная Европа.

— Ну давай, — вдруг согласился Гришка. — Рольф, ты знаешь код в Москву?

Рольф, поскольку его мама часто звонила Гришкиной маме, тотчас же стал диктовать. Гришка принялся набирать цифры на клавиатуре телефона. Они тут же выскакивали на маленьком жидкокристаллическом дисплее. Номер Таньки Лисицыной в Москве Гришка помнили так, в записную книжку лазить не пришлось. Через три секунды легкого пощелкивания и шуршания в проводах, словно невидимый оператор листал бумажки в поисках нужного абонента, раздались гудки. Гришка нервно барабанил пальцами по телефону и вдруг, взглянув на дисплей, охнул, словно барышня девятнадцатого века при виде Дубровского, вылезшего из дупла, и уронил трубку.

— Але, Але, — раздался издалека писклявый из-за помех голос Таньки. — Але, кто это? Не хотите говорить, ну и не надо. — И тут же послышались короткие гудки отбоя.

— Ты чего? — потрогал у Гришки лоб Олег. — Головкой перегрелся? Сил не хватает телефон держать?

— Сил хватает, — пробормотал Гришка. — Всего у меня хватает. А, впрочем, да… Наверное, не очень я себя чувствую.

С этими словами Гришка ушел в ванную, пустил там воду и долго сидел, глядя на льющуюся струю, и напряженно о чем-то размышлял.

Ближе к сентябрю взбунтовался Гришкин папа. Он заявил, что, во-первых, соскучился по сыну, а, во-вторых, не намерен терпеть, чтобы из-за каких-то бандюганов его семья жила в изгнании, и если инциденты будут повторяться, он через своих знакомых обратится к бывшим ветеранам службы «Вымпел», а те уж сумеют приструнить налетчиков любого уровня. Да и самой маме Гришки надоело слоняться по магазинам, поскольку нехитрые деньги их семьи были уже давно потрачены, а смотреть на остальное и не покупать было выше ее сил. Именно поэтому в самом конце августа Гришка, Олег и сопровождающая их родительница снова загрузились в самолет и полетели в родную Москву.

Международный аэропорт, досмотровые залы, магазины-шопы уже ни Гришку, ни Олега не изумляли. Они устали и хотели домой. К счастью, обошлось без проволочек. Самолет вовремя принял на борт пассажиров, вовремя взлетел и набрал высоту. Олег, которого Гришка милостиво пустил к иллюминатору, смотрел на ночной Берлин сверху. Отсюда город был похож на древние письмена, начертанные на огромном камне. Впрочем, очень скоро они стали отступать назад, внизу замелькали редкие огоньки маленьких поселков, и граница между небом и землей, казалось, стерлась. На секунду Олег вообразил себе, что они летят в космосе.