Клад под могильной плитой

Сережка отлепил монету от жвачки и положил в лунку так, чтобы было видно полустертое изображение гражданина в тиаре и со спиралевидным посохом — папа это или наоборот, Рябцеву было по барабану, потому что в католических делах он ничего не понимал. В православных, кстати, тоже.

Когда первая монета была уложена в лунку, ничего особенного не произошло. Но вот вторая, когда Сережка положил ее в лунку, внезапно выпрыгнула, будто ее пружинка оттуда выбросила. Рябцев второй раз попытался положить — и опять выпрыгнула! На третий раз вроде бы получилось, но монета легла в лунку так, что изображение распятого Христа оказалось перевернутым. Рябцев на это не стал обращать внимание и продолжал раскладывать монеты по лункам. Выпуклой вверх — вогнутой вверх, выпуклой вверх — вогнутой вверх. Вообще-то, когда последняя монета была уложена, Сережка ожидал, что плита тут же отодвинется и откроет вход в пещеру. Ан нет, она осталась стоять, как стояла!

Тут только Рябцев подумал, что, возможно, он не постучал три раза по кресту. Может, надо было все три раза рукой постучать, а не палкой, да и палкой он тоже только один раз попал по кресту.

Сережка зашагал обратно к бугру, испытывая сомнение. Колдовство, волшебство, магия всякая — тут наверняка последовательность действий очень важна. И еще неизвестно, что получится, если сперва разложить монеты, а потом постучать по кресту. Сережка слышал, что некоторые особо секретные сейфы, если набрать цифры не в той последовательности, даже стрелять начинают. А тут целая пещера с сокровищами! Конечно, может, от перемены мест слагаемых сумма не изменяется, но вот тут…

Правда, такой добрый волшебник, как басовитый, ничего дурного посоветовать не мог. Ладно, придется снова трижды постучать по кресту, а потом раскладывать монеты. Сережка даже хотел вернуться к плите, вынуть монеты из лунок, но потом все же решил, что стоит для начала попробовать еще разок-другой постучать по кресту, а там видно будет.

Когда Сережка в третий раз взобрался на бугор и посмотрел на часы, то — ого, уже 10.00! Долго он тут возится, папа с друзьями уже начали к ручью спускаться. Надо поскорее разбираться с этой путаницей, а то, если колдунья в какую-нибудь инфузорию превратилась, может им пакость на переходе через ручей подстроить!

И Сережка еще раз постучал по столбу согнутыми пальцами, поглядев при этом в сторону шестиугольной плиты с монетами в лунках…

В ту же секунду его ослепила зеленовато-белая вспышка и оглушил мощный громовой удар. На какое-то время он потерял и зрение, и слух, но когда стал и видеть, и слышать, легче ему от этого не стало.

Солнечное летнее утро внезапно превратилось в глухую, черную, осеннюю ночь. Правда, абсолютной темноты не было, потому что из шестиугольной дыры, открывшейся там, где прежде была черная плита, сочился свет. Затем из этой дыры косым столбом вырывалось жуткое багровое пламя, летели хлопья черной сажи, валил ядовито-желтый дым и источалась омерзительная вонь. Тяжелый, все нарастающий подземный гул закладывал уши.

Сережка сидел на вершине бугра весь осыпанный серым пеплом. Но это был не тот пепел, что вырывался из шестиугольной дыры. Нет! В пепел превратился крест, по которому постучал Рябцев.

Но и это было еще не самое страшное. При свете адского пламени, насколько хватало глаз, было видно, как те самые небольшие бугорки, поросшие мхом и лишаями, начинают дрожать и шевелиться — все сильнее и сильнее. Бух! — один из бугорков вспучился и лопнул, вверх взметнулись комья земли и куски мха, послышался какой-то омерзительный скрежет, и из образовавшейся ямы показался человеческий череп — красноватый в отсветах пламени. Череп приподнялся над своей бывшей могилой, а затем из нее, под действием какой-то сверхъестественной силы, стали выскакивать давно рассыпавшиеся кости и сами собой составляться в скелет. Затем точно так же стали вспучиваться и лопаться остальные бугорки, и из них, со скрежетом и завыванием стали выскакивать и выползать скелеты. Некоторые из них имели на себе только какие-то обрывки ткани, на других были проржавевшие шлемы, кольчуги, полусгнившие сапоги и кафтаны.

Сережка мгновенно понял: и змея, и крыса, и лягушка, и паучиха говорили правду! И черная птица, которая напала на них с Васькой, просто-напросто хотела унести пенал с картой, которую несомненно нарочно подбросил басовитый, чтобы заманить всех сюда, на это тайное разбойничье кладбище. «Добрый волшебник», которому Сережка безоговорочно верил, и впрямь оказался демоном, который обманул его, как маленького ребенка. А он, Рябцев, как тупое злое орудие, безжалостно убивал тех, кто хотел ему добра!

«Простите меня!» — Рябцев мысленно покаялся и перед птицей, и перед змеей, и перед крысой, и перед лягушкой, и перед паучихой!