Кицунэ

– Отец, мы нашли её.

– Я знаю.

– Она в доме того самого гайдзина, чей рисунок мы купили.

– Я знаю.

– Ей грозила опасность, мы были вынуждены драться с нэко-демонами.

– Я знаю.

– Но поверь, есть вещи, которые ты не знаешь и которые тебе лучше не…

– Я знаю.

Спать не хотелось. Вернее, я пытался, но, видимо, нервы были слишком взвинчены, мозг не мог расслабиться, и сон категорически не шёл. Мияко, что-то напевая, порхала на кухне, оттуда уже тянулись вызывающие слюнки ароматы. Всё, что готовила лиса, всегда должно было соответствовать четырём правилам – свежее, вкусное, лёгкое, полезное! Никаких полуфабрикатов, ничего разогретого, ничего вчерашнего. На стол ставится только то, что будет съедено прямо сейчас.

– В правилах японской кулинарии принято есть больше овощей и рыбы. Рис очень насыщает, а мясо лучше ограничивать птичьим. Самурай всегда должен быть чуточку голодным, потому что так ему легче кинуться в бой!

– Я один есть не буду.

– А у меня ещё есть молоко и чай. – Кицунэ поставила передо мной парящую тарелку, вскарабкавшись на табурет рядом.

– Это типа спагетти? – присмотрелся я. – Пахнет соблазнительно.

– Это изысканная гречневая лапша с луком и помидорками, под двумя соусами, за которую любой гурман продаст душу и последнее кимоно, – едва не поперхнулась возмущённая Мияко. – Ешь молча, если не хочешь получить ложкой по лбу, мой добрый и заботливый господин!

Я без разговоров взялся за вилку, всё было очень вкусно. Но мне не пришлось разделаться и с третьей частью японской лапши, как в дверь постучали. Вернее, даже так, в дверь чем-то крепко саданули, с ноги или головой. Знаете, если кто-то стучит или звонит, то, как правило, наше подсознание достаточно чётко определяет так называемые права человека с той стороны.

Допустим, цыганам или ещё каким попрошайкам можно (нет, вернее нужно!) вообще не открывать, а вот вежливо-требовательный звонок той же полиции вы не спутаете уже ни с чем. В данный момент к нам ломился человек, явно уверенный в том, что мы обязаны открыть ему дверь.

Мияко метнулась за мечом, я честно отомкнул замок.

– Лёха, твоя дома?

Мы тупо уставились на Стасика из соседнего подъезда. Голова его была обсыпана крошками битого кирпича и мелким стеклом, а на плечах безвольно висели две черноволосые девушки. Честно говоря, сестёр своей кицунэ я узнал не сразу. Обе японки были избиты в мясо…

– Не, гля, чё за дела? Иду се, с пивасом из магаза, а они в лёжку за киоском. Я чё, подошёл, тут гля…

Пока Мияко, даже не пытаясь сдержать слёз, тащила сестричек на мой диван, мне достался сам герой дня, которого я усадил прямо на пол в прихожей и быстро принёс из холодильника сок.

Стасик, конечно, предпочёл бы другой напиток, вроде фронтовых ста грамм, но алкоголя в доме не было. Наверное, зря, но, увы. «Великий генерал, рождённый в бою за свободу всей Японии» выпил полкоробки залпом и продолжил:

– А там чел молодой такой, гля, щегол ещё, стоит так. Я девочек поднял, а он, гля, мне, короче, иди ты нах, смертный! Су-ука, гля…

В общем, этот «щегол» разбил о его голову две бутылки его же пива, а потом ещё для гарантии добавил кирпичом сверху. Но Стасик из десантуры, он многое прошёл – бутылки в брызги, кирпич в крошку, а наш спаситель, забыв о том, что детей бить нельзя, вмазал пареньку пяткой в грудину!

– Гля, его унесло на крышу, а я… Я такой: «Девочки, вам куда?» А они, гля, так: «Мы к Лёхе!» – и обе в отключку хрясь…

Моя лисичка вытерла кровь с лиц Инари и Мёбу, положила им мокрые полотенца на лоб и, подойдя к Стасику, отвесила ему низкий японский поклон.

– Генерал, вы великий человек! Мой клан и моя семья в неоплатном долгу перед вами.

Мой сосед утомлённо выдохнул, почесал пузо, вернул мне пустую коробку из-под яблочного сока и подтвердил:

– Лёха, с тебя, гля, два пива. Мадам?

– Пока по-прежнему мадемуазель, – ещё раз напомнила Мияко, привстала на цыпочки, чмокнула его в красную морду и ещё раз поклонилась. Стасик ушёл к себе, своими ногами, всем вполне довольный, через дверь, а не через наш балкон. Он простой мужик, незамутнённый, на таких, как говорится, земля держится. Наверное, это справедливо и правильно.

Меж тем старшие лисы начали приходить в себя, заживало на них буквально как на собаках. Им досталось, признаю. Губы разбиты, носы как минимум сломаны, под глазами фонари, лица заплыли, белая кожа стала сине-красной, одежда местами порвана, местами в грязи, на руках и коленях ссадины, месили их, видимо, безжалостно.

И ведь это те самые девушки, которые в считаные минуты порубили в винегрет трёх тяжеловооружённых котов-самураев. Трёх могучих демонов?!

«Кто их так?» – тихо спросил я сам себя.