Кит на заклание

Я описал обычную охоту финвала в дневное время. Но как он охотится по ночам? В том, что порой финвалы ловят рыбу и в темноте, сомневаться не приходится — это подтверждается наблюдениями. Эхолокаторы финвала работают ночью ничуть не хуже, чем днем, но как он обходится без заградительного светового барьера? Очевидно, темными ночами финвал не носится кругами вокруг своей добычи, а неожиданно, с налета, нападает на косяк. Такая атака, по-видимому, малоэффективна, и, наверное, по ночам регулярно охотятся только самки, вынашивающие или кормящие детенышей и нуждающиеся поэтому в более обильном и почти непрерывном питании.

Как ни поразительно сходство между приемами лова у кита и у человека, вооруженного современной техникой, между ними есть и существенное различие. Проглотив тонну-другую рыбы, кит прекращает ловлю и посвящает свой досуг другим делам — каким, нам неизвестно. У стального сейнера принцип совсем другой: экипаж его продолжает добывать рыбу, пока не загрузит полностью двухсоттонные трюмы.

До того как современный человек начал хищническую эксплуатацию Мирового океана, моря нашей планеты изобиловали сельдью — и китами. Теперь этому пришел конец. Перебив почти всех крупных китов, человек сейчас решительно уничтожает и сельдь. Прославленная некогда добыча сельди в Северном море быстро приходит в упадок. У берегов Норвегии, Англии и других европейских государств ловить сельдь уже не имеет смысла. Несколько лет назад практически прекратился промысел сельди у берегов Британской Колумбии, некогда богатейшего в мире района, и к 1967 году более пятидесяти тамошних мощных современных сейнеров проделали длинный путь через Панамский канал к восточному побережью Канады, где они теперь помогают очистить от сельди воды залива Фанди, залива Св. Лаврентия и районов, лежащих к югу от Ньюфаундленда.

Первые годы промысел был невероятно успешным. В 1969 году только в районе Ньюфаундленда было выловлено больше ста двадцати тысяч тонн сельди, которая почти целиком пошла на... рыбную муку и жир для нужд сельского хозяйства и промышленности. Непосредственно в пищу пошла лишь незначительная часть уловов. В 1970 году промысел вели еще более активно, однако добыча сельди сократилась на треть. Обследование, проведенное биологами в 1971 году, показало, что поголовье сельди не успевает восстанавливаться. Специалисты считают, что к 1980 году лов сельди в восточных канадских водах, а может быть, и во всей Северной Атлантике прекратится, потому что ловить будет просто нечего.

С исчезновением сельди угроза голодной смерти нависнет над такими важными промысловыми видами, как треска, палтус, пикша и даже лосось; все эти рыбы питаются сельдью, ими в свою очередь питается безудержно растущее человечество, а ему ведь тоже грозит в будущем голодная смерть.

Это, впрочем, отнюдь не волнует владельцев новых мощных комбинатов по переработке сельди, выросших, как грибы, по всему Атлантическому побережью Канады. Комбинаты эти (один из них построен в Бюржо и ожидается, что через пару лет он утроит свою мощность) представляют собой высокомеханизированные предприятия, не требующие ни крупных вложений, ни многочисленного штата. Большинство комбинатов, воздвигнутых на Юго-западном побережье, окупились в течение первых т р е х  л е т. Сейчас они приносят огромный доход, причем владельцы рассчитывают получать от них прибыль даже после того, как вся сельдь будет уничтожена: они переключатся на мойву; но мойвой тоже питаются крупные северные промысловые рыбы, которые на протяжении бесчисленных столетий кормили человечество. Мойва — это изящная, прелестная на вид рыбка, обитающая только в северных водах, и вот за ней-то и будут посланы сейнеры, потому что ее сейчас, по-видимому, еще больше, чем было когда-то сельди.

В восточной части Атлантического океана мойву уже ловят норвежцы — им ведь тоже нужно «кормить» свои рыбоперерабатывающие комбинаты. Два ньюфаундлендских комбината сейчас работают на мойве в качестве эксперимента. Служащий одной международной рыбопромысловой корпорации с восторгом сообщил мне, что, по его расчетам, мойвы хватит «лет на пять или даже десять». Дальше чем на десять лет вперед рыбопромышленники, очевидно, не заглядывают.

Если через десять лет в Северной Атлантике еще останутся финвалы, то их положение будет весьма незавидным. Нелегко придется и питающимся мойвой тюленям, которых, кстати, все еще энергично истребляют норвежские флотилии, не без помощи канадцев.

Прогнозируемое исчезновение основного поголовья сельди и мойвы используется некоторыми как довод (вот пример человеческой логики) в пользу дальнейшего истребления китов и тюленей. Один человек, вложивший деньги и в китобойный, и в тюлений промысел объяснял мне это так:

— Глупо даже пытаться спасти тюленей от вымирания, а китов — тем более. Рыбокомбинаты все равно скоро пожрут сельдь, мойву, а может быть, и кальмаров, так что киты и тюлени просто погибнут от голода. Лучше уж забить их, пока, не поздно. По крайней мере польза будет.