Кисмет

— На работу? Да, возможно… Я думал об этом. Все зависит от того… я хочу сказать…

— Подробности обсудите при личной встрече. Со вторника по четверг, приходите около девяти.

— Около девяти. Отлично. Если бы вы еще дали адрес… — Он назвал адрес в Оффенбахе. — А сегодня вы работаете?

— Работаем каждый день с двадцати часов, кроме понедельника. Но как я уже сказал, по вопросам трудоустройства — со следующего вторника.

— Да. Скажите, о какой работе может идти речь?

— Все зависит от ваших способностей. У нас работают даже профессиональные танкисты и летчики, но, скорее всего, вас определят в сухопутное подразделение.

— Ага. Звучит заманчиво.

— Да, дело хорошее. И очень важное.

— С точки зрения здравого смысла, — добавил я.

— Вы так считаете?

— Ну, хорошо. Тогда до вторника.

— Будем рады, если придете.

Я поблагодарил и закрыл крышку телефона. По-видимому, армейская тема проскользнула в разговоре неслучайно.

Еще полчаса Ромарио поминутно заходил в кухню, требуя то электробритву, то жидкость после бритья, то свежее нижнее белье. Я все ему предоставил — в надежде, что, почувствовав себя комфортно, он завтра выйдет на свет божий, чтобы поискать новое место для ночлега.

— Ты знаешь в Оффенбахе бар «Адриа»?

Дверь в ванную была открыта. Не знаю, чем уж он там занимался, стоя перед зеркалом, но голос прозвучал как-то сдавленно.

— Да, знаю.

— И что это за лавочка?

— Югославская, или как это теперь называется? Раньше там была вывеска «Югославская и мировая кухня» и были хорватские национальные блюда, а недавно я проезжал мимо, гляжу — висит вывеска «Кухня всех народов». В общем, на все вкусы — смотря по тому, как развиваются военные действия и кто побеждает.

— А почему ты так часто бываешь в Оффенбахе?

— Подружка моя живет рядом с этим рестораном.

— Ага. И большая квартира?

Он ответил не сразу. Когда Ромарио появился в кухне, все лицо его было в окровавленных клочках бумажной салфетки.

— Она замужем. Мы встречаемся днем, часика на два. — Заметив мою скорченную физиономию, он добавил:

— Ничего не имею против твоей бритвы, но ощущение такое, что брился стамеской.

— Извини, — улыбнулся я. — Это не надолго. Завтра будешь бриться нормальным лезвием и сколько угодно распевать в ванной, сам будешь готовить себе завтрак, — извиняющимся тоном продолжал я. — А сегодня и кофе кончился. Я только что заварил остатки.

Он внутренне напрягся, раскрыл рот, и на какой-то миг я испугался, что сейчас начнется что-то неприятное, но Ромарио только кивнул и, повернувшись, пошел в гостиную.

Было слышно, как он убирает софу, складывает постельное белье, орудуя одной рукой, охая и причитая. До меня долетали лишь отдельные слова, вроде «проклятый палец», напоминая мне о недавних событиях. Черт меня дернул связаться с этим человеком!

Через десять минут я вручил ему второй ключ от квартиры, добавив, что если сегодня он не найдет, где переночевать, то может остаться у меня еще на одну ночь. Обидевшись, он хотел было отказаться от ключа, однако, подумав и уже с менее обиженным выражением лица, взял его, не забыв подчеркнуть взглядом, что только крайние обстоятельства вынуждают его к этому. Кто меня дергал за язык? Я схватил куртку и вышел из дома.

ГЛАВА 7

Доктор Михаэль Аренс был владельцем фирмы по производству супов в стаканчиках и порошкового пудинга. Фабрика состояла из огромного металлического ангара, кирпичного здания и рекламной стенки размером восемь на восемь метров, с которой вам улыбался, оскалив зубы, сам доктор Аренс. Под картинкой был текст: «Мое доброе имя — гарантия качества. Супы Аренса — счастье в горшочке!» С рекламы на вас смотрел Аренс — густые седые волосы, лихо уложенные феном, загорелое лицо, слегка расстегнутая на груди белоснежная рубашка. Из-под очков в узкой аскетической оправе смотрели до боли серьезные глаза, словно он возвещал людям одиннадцатую заповедь Христа. Однако по выражению его лица было видно, что, позируя для рекламы, доктор не мог решить, что же он все-таки любит больше — торговать супами или трахать баб.

Налюбовавшись рекламой, я пробежал под дождем, который не прекращался со вчерашнего дня, к кирпичной постройке. Прямо за входной дверью находилась стеклянная будка с пультом, где сидела диспетчер — молодая женщина, которая жевала жвачку и читала газету. Я постучал по стеклянной перегородке, и она неохотно подняла голову.

— Что вы хотите? — спросила она, не открывая окошка.

— У супов Аренса такой стиль — разговаривать через стекло с оптовыми закупщиками?

Женщина взглянула на меня еще неохотнее, потом, видимо сообразив что-то, быстро нацепила на лицо улыбку и поднялась. Отодвигая окошко, она пояснила:

— Извините, я не поняла вас. Через стекло плохо слышно.

Интересная тактика, подумал я и продолжал:

— Не утруждайте себя, оставайтесь на своем месте, я люблю изредка покричать через стекло.

— А. — Она выдержала паузу, нагло глядя мне прямо в глаза, и на какой-то миг ее улыбка показалась мне искренней. — Чем могу вам помочь?

— Я Орфан Япрак, экспорт-импорт. У меня договоренность с доктором Аренсом.