Киса

Вопрос не такой сложный, как ты представляешь. Если бы у тебя не было выбора – другое дело, – и полковник обвёл взглядом всех офицеров, находящихся в его кабинете. – Но у тебя этот выбор есть! И выбор – прекрасный. Вместо того, чтобы надолго оставить семью, ожидающего большого праздника, сына – ты, добровольно согласившись на сотрудничество с полицией, и возвращаешься в семью, и, возможно, тебе не надо будет даже переносить «бар-мицву»… При этом, Карассо, что самое важное – всё… зависит только от тебя… Скажешь сейчас «да», начнём сотрудничать – и уже не будет этих пятнадцати, а, может, и больше лет за решёткой… А ты ведь хорошо знаешь, что это такое… Карассо, неужели жизнь на свободе настолько плоха, что ты предпочитаешь вновь вернуться на нары?

Следователи смотрели то на Карассо, то на полковника – сколько им ещё надо учиться, чтобы овладеть таким уникальным искусством внушения, каким обладал полковник Шварц?

Карассо неожиданно встал, и, тяжело вздохнув, сказал: «Я согласен… Буду сотрудничать…»

Встречи с русскими всегда шли по одному сценарию: к трапу самолёта подъезжали обычно три-четыре отлакированные «мерседеса», которые, забрав делегацию важных персон, быстро выезжали из аэропорта, после чего к ним присоединялись спереди, и сзади две полицейские машины. Дальше они направлялись в посольство России, где за роскошно накрытыми столами традиционным образом начиналась, спланированная до мелочей, серьёзная заграничная командировка.

Всё абсолютно также произошло и сейчас.

Николай Васильевич Вяземский, посол России, желая официально придать особое внимание произошедшему с туристкой инциденту, лично выехал встречать группу главных экспертов российской полиции, возглавляемую генералом-полковником Глушко. В посольстве же хорошо знали, что это была далеко не единственная тема, из-за которой в Израиль приехали столь высокопоставленные лица, точнее даже – далеко не самая главная.

Нужно было в первую очередь выяснить данные по четырём российским олигархам, сбежавшим в последнее время из Москвы и Екатеринбурга, переведя предварительно миллиардные суммы со счетов Строительного банка, который вскоре после этого полностью разорился.

Знали об этом и израильские службы, но все на этой стадии, старались делать вид, что речь идёт исключительно о похищении г-жи Кравиц.

На следующий день четыре главных следователя Москвы вылетели на специальном полицейском вертолёте из Тель-Авива в Хайфу, где их уже дожидались начальник Северного округа генерал-полковник Свиса, начальник службы безопасности Штейн и полковник Шварц.

В двенадцать тридцать в штабе Северного округа началось закрытое совещание.

– Господа, – начал генерал Глушко, – мы с нескрываемой озабоченностью относимся к похищению нашей гражданки, госпожи Кравиц. – С нашей стороны была проделана определённая работа, результаты которой станут, как я надеюсь, серьёзным подспорьем в дальнейшем расследовании, которое мы ведём совместно с вашими службами.

Как известно, нами был задержан некий Саблин, гостивший в Израиле довольно продолжительное время, на камерах слежения аэропорта имени Бен Гуриона запечатлённый с вашим гражданином по имени Пётр Качувара, который, как опять же показывает видеонаблюдение, явился, по вашим утверждениям, похитителем госпожи Кравиц.

Мы подтверждаем, что на материалах, представленных вашей службой – именно она, госпожа Кравиц. Она вышла вместе с Петром из поезда, который остановился в Хайфе и именно она села вместе с ним же, с Петром Качувара, в такси того же города Хайфы.

Все дальнейшие расследования велись вашей стороной. Надеюсь, что общими усилиями мы сумеем найти и похищенную, и похитителя… У меня пока всё.

– Господа, – переняв эстафету от русских, – начал начальник Северного округа генерал-полковник Свиса. – Прежде всего – я рад вас всех видеть, как наших дорогих гостей, как коллег, как представителей власти огромной страны, с которой у нас добрые, дружеские отношения… Для нас похищение вашей туристки стало так же чрезвычайно неприятным инцидентом, каких, пожалуй, для такой категории людей, как она, госпожа Кравиц, до этого не было или, будем очень осторожно говорить, – почти не было в нашей стране.