Кирпич из Лондона

— Надо, мил человек, посмотреть, как ты ведешь себя пьяным, — сказал один из них. — А то вот женишься на моей крестнице, а как выпьешь, так дурак дураком, руки будешь распускать, слова обидные говорить. Зачем мне потом тебе лицо править и беседы проводить за Олеську? Могу же и перестараться сгоряча. Вот здесь и проверим. Баб рядом нет, твори что хочешь. Выйдешь за рамки — пару раз головой в реку макнем, в сознание придешь. И запомни! Время, проведенное на рыбалке и в бане, в зачет жизни не идут! Так что давай, юноша, не томи, бери стакан, говори тост.

Кушакову подали стакан до краев, с «горкой», заполненный кристально прозрачной водкой. Он с высоты своего роста оглядел сидящих перед ним мужчин.

Все были примерно одного возраста, от пятидесяти до шестидесяти лет. Среди них он сразу выделил знакомое лицо. Какой-то заместитель регионального прокурора, присутствовал как-то на коллегии ГУМВД, выступал про закон и порядок. Кушаков по привычке спал на больших совещаниях и не запомнил, как его зовут.

Вот несколько мужчин с работы отца Олеси — Григорьева Виктора Николаевича. Все они занимают руководящие посты на ГХК. Один из них токарь, самый старший из присутствующих. Все называют друг друга по имени, никакого чинопочитания. Да и крестный Олеси был тоже с комбината.

Еще одного из присутствующих Кушаков неоднократно наблюдал в новостях по телевизору. Заместитель министра местного правительства. Министры менялись, а он был на месте. Еще одного опознал тоже как несменяемого депутата регионального Законодательного собрания. Помнил, когда еще под стол пешком бегал, этот дядя уже был депутатом. Остальных не идентифицировал, но решил за это время поближе узнать. В хорошую компанию он попал. Оперативный простор для разведывательной деятельности! Только успевай окучивай и забирай деньги из тайника!

— Товарищи офицеры! — начал он по привычке. — Майор полиции Кушаков. Представляюсь по случаю вливания в коллектив! — и неспешно, не сбивая дыхания, выпил стакан водки. Не поморщился, лицо не передернуло. Перевернул стакан, вытряхнул капли в открытую ладонь, слизал их. И громко, со стуком, поставил стакан на стол.

Мужики одобрительно усмехнулись, кто-то даже захлопал:

— Вот что значит молодость! Здоровая печень и задор!

— Молодец!

— Чуть погодя повторим. Посмотрим, как ты себя ведешь после бутылки водки, — громко произнес крестный Олеси. — Пить умеешь. А вот как дальше себя вести будешь — еще вопрос.

— Нормально! — Отец Олеси хлопнул по скамье рядом с собой, чуть подвинулся, чтобы Роману было удобнее. — Закусывай! Не стесняйся! Налегай! Вот омуль, хариус. А еще лучше начни со строганинки мороженой из муксуна. Первое дело при водочке. Ешь!

Кушаков начал не спеша закусывать. Крупную замороженную стружку из муксуна сначала в «макало» — смесь черного перца с солью пополам, в равных пропорциях, затем в рот. Рыба таяла на языке. Следом жареный хариус и котлеты из налима.

— Виктор Николаевич! — насытившись, заговорил он. — Я благодарен вам, что взяли меня на рыбалку. И хоть еще и не ловили ничего, стол ломится от рыбы. Замечательная рыбалка!

— Учись, Роман! — ответил за Григорьева крестный, внимательно наблюдая за ним.

Кушакову было интересно послушать разговоры за столом. Тут были старые рыбацкие байки, мимоходом обсуждались ожидаемые перестановки в местном правительстве, достоин тот или иной кандидат должности и насколько он будет управляем, полезен. Григорьев с крестным Олеси вполголоса обсуждали ожидаемую поставку нового оборудования и сжатые сроки по монтажу и пуску.