Кирилл Лавров

Закончив институт, она ждала сначала, что Вивьен со своими учениками создаст театр, как это и планировалось, но ничего не получилось, и мама прибилась к театру им. В. И. Ленина, за два года много очень там всего сыграла. У нас сохранилась рецензия на спектакль „Савва“. Пьесу не очень хвалили, но спектакль производил впечатление, и маму в рецензии называют без минуса. Молодой театр уже существовал, в нем уже работали и Ольга, и Юрий Лавровы. И Юрий был помощником Владимира Николаевича и очень доверенным лицом, он был невероятно энергичен, очень увлечен и мастеровит уже тогда. Владимир Николаевич пригласил маму, а у нее должна была еще быть гастрольная поездка с тем театром, в котором она работала, в Среднюю Азию, куда она очень хотела попасть, но после возвращения сразу перешла в Молодой театр.

Первым был спектакль „Рыбаки из Кьоджи“ по „Кьоджинским перепалкам“ Гольдони. Играли там и мама, и Юрий Сергеевич, и Ольга Сергеевна.

Именно там, в театре, мама подружилась с Ольгой Сергеевной Лавровой, уже до конца жизни.

Забавно, что в этом году на курсе, где учится Оля Семенова (внучка К. Ю. Лаврова, дочь Марии Лавровой. — Н. С.), поставили Гольдони, и Оля сыграла в спектакле… И я, когда работала в Калининградском театре, сыграла Беатриче, и Кира с Валей играли в Киеве в этом спектакле. И в последний день конференции, посвященной 400-летию Гольдони, когда я должна была делать доклад по материалам нашей семейной истории, связанной с этим драматургом, Кира умер… Вот так все связалось…

В Молодом театре мама сыграла Ларису Огудалову, а Юрий Сергеевич Лавров играл Карандышева. Но произошли всякие театральные передвижки, Молодой театр решили слить с театром Сергея Рад-лова — конечно, никому в голову не пришло, что труппы были несовместимы, что у театров совершенно разные эстетические программы, Радлов хотел делать свое, а Соловьев — свое, и театр рассыпался. Это было в 1925 году, когда мама уже родила Кирочку и отвлеклась на время от театральных дел. Но года через полтора театр вновь возродился, работали еще года три-четыре, но не выдержали конкуренции в городе и рассыпались уже навсегда. После этого Владимир Николаевич начал преподавать. Юрий Сергеевич начал метаться по театрам, а мама стала заниматься литературной эстрадой. А эстраде в то время нужен был определенный репертуар — была у них, например, литературная композиция „Кулака в кулак“. Частично мама реализовала свой литературный дар в этих композициях, но остались у нее воспоминания, к сожалению, не опубликованные…

Дальше она стала работать на радио, на эстраде в основном читала, но иногда и сама писала композиции. Мама это расценивала как измену театру, считала своей ошибкой.

Когда мамы не стало, Кира сказал на поминках, что больше всего благодарен маме за то, что она сохранила для него отца. Каждое лето она отправляла к нему Киру, отношения у них были добрые, по-настоящему интеллигентные.

Мой отец, Александр Александрович Клесов, был балетный артист, мама просила у Киры разрешения на брак, и я всегда была брату благодарна за то, что он этот брак благословил… А позже отец вместе с Борисовым составили довольно известный эстрадный дуэт, это было уже в 1939 году. С Кирой отношения были очень добрые. Александр Александрович никогда не пытался заменить ему отца, и Кирилл это ценил.

Ну а дальше началась война, маме предложили возглавить интернат для детей работников радио и ленинградских театров. Было их 150 человек, и отправили этот интернат в район Селигера. Чуть ли не в тот день, когда наш эшелон прибыл туда, вокруг уже были немцы, чудом удалось спастись, и нас отправили в Сорвижи Кировской области.

Случилось так, что несколько лет назад мне довелось поговорить с некоторыми воспитанниками интерната — это уже очень старые люди, но они прекрасно помнят Ольгу Ивановну. „Она была для нас настоящей мамой, мы так и звали ее мамочкой…“ И действительно, она неустанно заботилась о своих подопечных. Невозможно представить, каким образом могла она в то время находить каких-то доброхотов, которые давали мешок картошки или молоко!.. Конечно, все это было очень тяжело, поэтому мама вздохнула с облегчением, когда через год приехали настоящие педагоги. А маму по письму Николая Константиновича Черкасова пригласили в Новосибирскую филармонию. Там же была в эвакуации Александринка, и Николай Константинович решил помочь маме заниматься все-таки своим делом…

Мама работала в бюро филармонии, которая хоть и была небольшой и не очень мощной, но высоко держала планку. Для людей, интересовавшихся этим жанром, который сегодня почти умирает, это был путь, через который шла к ним настоящая литература.