Кир-завоеватель

– Потому что знал, что я одинок и алчен. Что я болен. Что чахну в укромном месте над похищенным золотом, не зная, как его потратить. И, конечно, потому что бывал в этом месте. По сути, этот тайник – его четвертое хранилище, которое Крез берег на черный день… – заплакал Пактий. – Для него он настал неожиданно, теперь для меня.

– Неужели ты бы не хотел с пользой потратить эти сбережения? – вдруг осенило Гарпага.

Этот Пактий мог пригодиться не меньше, чем его золото, ведь у этого человека среди его соплеменников была незапятнанная репутация честнейшего из людей. Он мог поднять на борьбу против персов недовольных их присутствием лидийцев. Гарпаг понимал, что для роли лидера восстания в чужих краях он негоден, для любого местного он – такой же захватчик и угнетатель, как и перс Табал.

– Потратить? Так ты не казнишь меня? – недоумевающе захлопал глазами Пактий.

– Да, потратить на восстание против персов… Нанять ионийских гоплитов. И подкупить мидян, – нарисовал перспективу Гарпаг.

– Ты поведешь нас?

– Нет, ты теперь вождь, если хочешь жить…

Глава 23. Собака лает от бессилья

Ионийцы и остатки верных Гарпагу мидян напали на верхний город и, молниеносно перебив большую часть оставленного Киром гарнизона, подступили к внутренним стенам, защищающим акрополь.

Им нужна была голова вождя маспиев Табала – сатрапа Лидии. И сокровища! Набрать армию, способную сражаться с персами, в разоренной и истощенной стране без огромных средств было нереально.

Пактий не участвовал в штурме. Он объявил себя лидером освободительной войны и подбивал народ на неповиновение персам. Получалось у Пактия плохо. Одной репутации праведника не хватало.

Сформировать массовое ополчение не удалось. Его призыв к согражданам скинуть захватчиков, снова поменяв кифары на мечи, не увенчался успехом. В нем все же видели казначея с добрым именем. Это не помогало там, где многие предпочли бы видеть воина с плохим.

Ораторским даром Пактий также не обладал, а золото из его тайника быстро разлетелось по городам Ионии, предоставившим всего два отряда гоплитов.

Эллины не особо ладили с оставшимися в распоряжении Гарпага мидянами, имея свежие воспоминания о том, кто именно осаждал их города. Поэтому действия напавших на Сарды мятежников не были согласованными.

Табал смог закрыть ворота внутренней стены и засесть с верными телохранителями в двух святилищах и царских палатах у акрополя.

Гарпаг поручил Пактию закончить дело с недобитыми маспиями, оставив ему наемников-эллинов. Сам же отбыл в Каппадокию…

Восстание, конечно же, может начаться стихийно, если есть весомый повод – казус белли. Но когда имеется заинтересованный организатор, то повод рождается в его изобретательной голове. Гарпаг спланировал все с начала и до конца.

Когда искра попадает в сухой хворост, а ветер стремительно распространяет пламя – плавится воздух, и он спирает дыхание у людей.

Остановить раздутый пожар уже почти невозможно. Вызвавший его творец хаоса подливает масло в огонь. Лучшим маслом для разжигания пожара мятежа является кровь невинных.

Обе стороны конфликта имеют свое толкование вины, и только желающий хаоса знает, что казус белли – это всего лишь повод к войне, но не ее причина и тем более не залог ее продолжения.

Мятеж быстро подавят, если народ недостаточно натерпелся и насмотрелся. Крови должно быть много, и ненависть должна овладеть умами подавляющего числа граждан.

«Мидяне убили моих отца и мать!» – в ушах Гарпага набатом раздавались слова его врага Кира. Он отчетливо слышал их. Он представлял гримасу ужаса на лице царя. И он ликовал в предвкушении своего триумфа. Кир будет рыдать, когда узнает, что Митридат и Спако, эти ничтожные простолюдины, не имеющие права на гордость и сопротивление, не укрылись в своем убежище от жестоких убийц. Кир обязательно узнает, что заговор составили его новые подданные-мидяне и что сделали они это, дабы угодить его матушке – царице Мандане.

Гарпаг пронзит Кира в самое сердце, причинит поистине невыносимую боль. Мосты сожжены! Возврата к миру нет! Сапог перса не будет более топтать Мидию, Лидию и Каппадокию! Есть более достойный и благородный человек, кто призван богами править этой благодатной землей – благоухающими оазисами Меандра и золотоносными приисками Пактола, лидийской равниной, простирающейся до реки Галис и родиной дивных коней, Каппадокией, а главное, дворцами и пастбищами, оливковыми рощами и садами в холмистых окрестностях Экбатан, где когда-то был его дом, отнятый персами!

Именно ему воздадут почести, когда он изгонит персов руками марионеток-лидийцев и наемников-ионийцев, которые щедро вознаграждены свалившимся с неба золотом. Ну а его соплеменники? Что они? Поддержат ли бунт, вспомнят ли те времена, когда подтрунивали над персами, как над неотесанной деревенщиной, когда с пренебрежением относились к персидской знати, не имеющей куртуазных манер.