Кир Великий. Первый монарх

– Я ждал у внешних ворот, ибо мне есть что сказать Киру наедине. – Темные глазки купца тревожно всматривались в Ахеменида. – В Вавилонии царь Набонид вернулся к своему первенцу Валтасару. Теперь они вместе укрепляют свои стены, созывают войско копьеметателей и все свои колесницы от Газы до Приморья. Они собирают все свои силы против Кира Ахеменида.

По привычке Кир задался вопросом, какой мотив побудил иудея прийти к нему с этим даровым предупреждением, он знал, что какой-то мотив наверняка был. В самом деле, другие источники доносили, что Набонид с сыном отдалились друг от друга. Кир подумал и вдруг засмеялся. Эти же слова могли относиться к нему с Камбисом. А в чем же была истина? Взвешивая правдивость предупреждения, Кир почувствовал возможность покончить с тем, что его беспокоило. Стоило ли сомневаться в таком шансе? Он хлопнул в ладоши и сказал иудею, что снова выражает ему признательность. Эмбе Кир сказал, что старому слуге еще раз придется последовать за ним, а арамейцу крикнул, что купит его скакунов для самого себя.

Возродив в себе надежду на свои силы, Кир быстро вернулся в приемный зал, где в портике ждали придворные и слуги, в эти неясные часы настороженно следившие за каждым его движением. При его приближении они посторонились, и Кир подошел прямо к Камбису, ставшему крепким воином, выше его ростом, пусть даже это были все его достоинства. Обняв Камбиса, он радостно его поцеловал в знак приветствия и сказал так, чтобы все слышали:

– Настало время тебе взять в свои руки бразды командования нашим воинством, а также полками из Сапарды и восточных земель. Настало время тебе повести их дальше, пока не наступила осень и снег не закрыл горные перевалы. Иди и дозволь мне быть твоим советником. Ибо на этот раз мы вместе пойдем по одной дороге.

Часть пятая ВАВИЛОН СОКРУШЕН

ВЗГЛЯД НА ГОРОД

Зимой 540 года до н. э. в Вавилоне узнали, что Кир, царь мидян и персов, вернулся с Востока в свой горный оплот. Еще говорили о сопровождавших его ордах всадников из чужих племен.

Вероятно, наиболее информированной группой лиц в огромном городе были банкиры из Биржи у пристани. Эти люди, стоявшие по положению ниже придворной знати, жрецов храма Эсагилы и надсмотрщиков, тщательно оценивали события, происходившие за стенами города. Они помнили, что Кир был неграмотным человеком, отец которого правил несколькими деревнями. По поводу явившихся с ним племен они знали, что те сумели завоевать парочку далеких пустынь, как до них киммерийцы, но не представляли никакой угрозы для их столицы, укрепленной дальновидным Навуходоносором. В ту осень людей из Биржи более беспокоило продолжавшееся сокращение строительства, все еще растущие цены на зерно и широко распространившиеся эпидемии, приписываемые предсказателями из храма гневу Мардука, или Бела-Мардука, главного бога Вавилона.

Тот год закончился, как всегда, символической смертью Мардука и трауром среди его слуг. Новый год, который должен был войти в анналы как год значительных беспорядков, начался с праздника нисана, проведенного еще великолепнее, чем прежде. В действительности он был необычным во многих отношениях. Царь Набонид, как правило, не принимавший участия в новогоднем празднике, лично появился на нем и поднялся по ступеням святилища Эсагилы. Он схватил руки Мардука в доказательство любви и доброжелательности бога и преданности царя. Голова зловещей статуи Мардука была украшена венком из лазурита, а грудь – венком из чистого золота, очевидными символами его возрождения к жизни и могуществу.

Из портика чиновники с берега Эсагилы заметили, что Мардук все так же гневается на Набонида, правда, банкиры обращали на это внимание еще до наступления двенадцатидневного праздника, поскольку на землях под халдейским правлением по-прежнему царил упадок. Такие разговоры в портике имели большее значение, чем официальный обмен мнениями над табличками для счета. Про себя банкиры также отметили, что военщине на праздник выдали двойную норму вина – не кувшины с дрянным финиковым вином, а виноградное вино, доставленное из Ливана. Таков был приказ наследника престола – да защитит его Ваал, – которого менялы-иудеи с канала Кебар прозвали Валтасаром.