Кир Великий

К 640 году, чуть больше полувека после основания династии Ахеменидов, два различных царства продолжают совершенно новую для персов традицию оседлой жизни. Кир, дед основателя Персидской империи, нареченного тем же именем, несмотря на право старшего сына, унаследовал провинцию, самую удаленную от центра цивилизации, а Ариа-рамна, дед будущего Дария, который продолжит дело Кира Великого, унаследовал провинцию, благодаря которой он оставался в контакте с мидянами и ассирийцами…

Будет ли Кир I доволен своей изоляцией, кстати, весьма устраивавшей персов на протяжении всего времени их присутствия в регионе? Предоставит ли он брату труд обеспечить международные связи персов? Не пришло ли время царю Парсумаша доказать стратегическое значение края, которым он правил и который служил восточными воротами всей ассиро-вавилонской группы стран?

Свое царствование Кир I начал с демонстрации осторожности и уступчивости. В том же 640 году, после катастрофического поражения эламитов в войне с Ашшурбанипалом, учитывая размеры Ассирийской империи, ее мощь, организованность, культурное развитие и популярность ее верований, Кир I, только что унаследовавший царство по соседству с Эламом, не имел иного выбора, как засвидетельствовать свою лояльность по отношению к Ашшурбанипалу. Но в те времена дать честное слово было недостаточно для того, чтобы приобрести доверие, и в соответствии с обычаем, распространенным тогда на Востоке, Кир I отдал царю ассирийцев в качестве заложника старшего своего сына Арукку.

И вот юный князь отправился в Ниневию, где годами ждал, пока политика его отца не внушит доверия Ашшурбанипалу и тот не сжалится над ним…

Мидяне же, по-прежнему порабощенные скифами, сознавая собственную слабость, предпочитали оставаться пассивными. Однако их царь Киаксар вовсе не был лишен амбиций или желания действовать, и первым его долгом было, естественно, сбросить скифское иго…

Смерть Ашшурбанипала в 630 году и приход к власти слабых и нерешительных царей, по логике вещей, должны были способствовать возрастанию воли мидийцев к независимости. В 625 году гибель скифских вождей во время ночной попойки позволила наконец Киаксару всерьез задуматься о крупном восстании против Ассирии. Наследники же Ашшурбанипала не могли и не хотели заключить союз с персами Ариарамной и Киром I, чтобы противостоять растущему влиянию Мидии.

Перед лицом конфликта, нарастающего между Ниневией, с одной стороны, а с другой — армиями вавилонян, мидян и скифов, предводители персов пребывали в растерянности. События 612 года, крах ассирийцев, застали их в странном положении. Теоретически они были вассалами мидян, потенциальными союзниками ассирийцев, недовольными соседями вавилонян. У них было мало надежд извлечь какую-нибудь выгоду из такого политического положения, в создании которого они вовсе не участвовали. Выручили их мидяне: после падения Ниневии новая империя была на вершине могущества, и Киаксар был недоволен тем, что персы разделены на два различных царства. Действительно, как можно было согласиться с тем, что великая империя, только что им построенная, будет расколота в самой многонаселенной своей части, тогда как он стремится именно к объединению племен ариев?

Незадолго до победы мидян и вавилонян над Ассирией, когда Кир I еще царствовал в Парсумаше, Ариарамна передал трон сыну своему, Аршаме. В 600 году царь Мидии решил объединить два персидских царства под властью сына Кира I, молодого и властолюбивого Камбиса. Мидяне не интересовались останками ассирийской державы, Навуходоносор думал лишь об усилении своего могущества в Вавилоне, а персы вступили в героическую фазу своей истории.

Мидяне уже стали ослабевать. Киаксар старел, он царствовал почти полвека и готовился передать трон своему сыну Астиагу, имя которого можно перевести как «метатель копья». При этом мидянам так и не были даны политические возможности окончательно выйти из их маргинального положения. Они по-прежнему оставались чужаками для цивилизаций, их окружающих.

При Камбисе персы стали тяготиться своим положением мидийских вассалов. У них на глазах мир постепенно менялся, организовывался и, как ни странно, победители ассирийцев, их братья по расе, не пользовались в достаточной степени тем преимуществом, какое давала им нежданно-негаданно изменившаяся ситуация. С этих пор политика Камбиса, какой бы амбициозной она ни показалась в 600 году, получила точную ориентацию: занять место мидян и диктовать свою волю всей Азии.