Кир Великий

Тут-то я и нырнул в разрез и разом метнул с двух рук два кинжала. Только охнув, оба воина тихо повалились на Ковры.

Одним прыжком я достал Креза, обхватил его сзади рукой за шею, а острием третьего кинжала всего лишь уколол его в мочку уха. Колени у Креза подогнулись, я едва не свернул ему шею.

Крез оказался очень тяжелым. Пришлось опуститься вместе с ним на ковер.

— Царь! — миролюбиво шепнул я ему на ухо.— Хочешь жить — никого не зови на помощь!

Кир появился следом за мной. Он быстро прошел к «царскому выходу» из шатра, будто предчувствуя, что еще один зверь бежит прямо на охотника. Так и случилось: в шатер шагнул еще один стражник и сразу наткнулся животом на короткий меч царя персов. Kир отбросил тело в сторону и жестами указал мне, что еще полагалось сделать, прежде чем приступать к учтивому разговору.

Я заставил Креза подняться, подойти к выходу и кликнуть кого-нибудь из своих.

— Скажи им, царь, чтобы к тебе никого не пускали!— шепнул я сзади, сам прикрываясь широким царским телом, закутанным в просторные одеяния.

Хриплым, срывающимся голосом Крез исполнил наше приказание.

— У тебя важные гости, царь! — так же миролюбиво предупредил я его и повел на место.

Несчастный, перепуганный насмерть царь Лидии оставлял за собой на коврах мокрые следы. Мы с Киром сделали вид, что ничего не замечаем.

Я предложил Крезу сесть на место, показавшееся мне самым почетным, а сам устроился позади него. Кир же опустился на ковер напротив Креза всего в одном шаге.

— Царь Лидии! — негромко обратился он к Крезу.— Тебе нечего страшиться. Твои воины не обманули тебя. Ничего не случилось. Враги не напали.

Жаль, не мог я видеть лица Креза. Заметил только, что он, приходя в себя, содрогнулся и пробормотал:

— Персы! Персы!

— Ты не ошибся, царь Лидии: перед тобой перс,— подтвердил Кир, с трудом сдерживая улыбку.— Но перс не нанесет тебе вреда. Он послан царем Киром, чтобы спросить тебя о Судьбе.

— О Судьбе?! — Крез снова содрогнулся,— О боги! О боги!

— Больше всего ты веришь эллинским оракулам, разве не так? Они предсказали твою участь.

— О, Солон, Солон! — воскликнул Крез и схватился за голову.

— Какой Солон? — удивился Кир.

Я тоже удивился, хотя знал, о ком речь, и сообщил, что Солон — великий эллинский мудрец, давший Афинам справедливые законы.

— Значит, судьбу предсказал тебе Солон? — уточнил Кир.

Крез все раскачивался из стороны в сторону, и я понял, что толку от него не добьешься. Неподалеку находился золотой поднос, а на нем стояли золотой кубок, украшенный рубинами, и два кувшина: один большой, серебряный, а другой, поменьше, золотой. Я подвинулся к подносу (услышав мое движение, Крез опять вздрогнул) и взял маленький кувшин. Ошибки не было: в нем плескалось чистое хиосское вино. Значит, в большом была вода. Крез пил по-афински: разбавляя один к трем.

— Царь! — обратился я к Крезу, подавая ему из тыла кувшин,— Окажи гостям милость: выпей глоток по-скифски — не разбавляя. Жизнь сразу станет гораздо приятней.

Крез повернул голову и, бледный как труп, выставил руку. Видя, как дрожит его рука, я не доверил ему ценный груз, а сам поднес кувшин к его губам. Крез сделал один судорожный глоток, потом второй, а потом — очень торопливо — и третий, будто уже страшась, что волшебное питье отнимут. Так и случилось. Четвертый глоток был бы лишним, и я отнял кувшин.

Крез глубоко вздохнул и с тяжелым стоном вновь произнес имя афинского мудреца:

— О, Солон, Солон!

— Да скажи нам скорее, великий царь,— потерял я терпение,— при чем здесь Солон?

Я подвинулся вбок и увидел, как лицо Креза начало розоветь. Он обратил на меня слезившийся взгляд, а потом повернулся к Киру. Ум его стал проясняться. Он наконец уразумел, кто из гостей знатнее, хотя и одет как простой лидийский воин.

— Передайте вашему царю,— сказал Крез, обращаясь к Киру и даже стараясь принять величественную позу,— что он как нельзя вовремя напомнил мне слова самого мудрого человека на свете, Солона из Афин. Солон указал, в чем истинное счастье, но моя жизнь до этого часа представлялась мне слишком счастливой, чтобы я мог постичь и принять истину. Жалею, что здесь нет моего отца Алиатта, хотя моя досада может показаться кощунством.

— Так в чем же истинное счастье? — с любопытством вопросил Кир.— Наш царь непременно захочет узнать слова Солона.

— Да, эти слова могут когда-нибудь пригодиться и ему. Истинное счастье — только в счастливой смерти...

Дав Афинам справедливые законы, Солон покинул город якобы с целью повидать свет и сравнить свои установления с теми, что приняты в иных странах. На самом же деле он просто опасался, что афиняне, большие любители пустопорожних споров, не отстанут от него со своими вопросами и «дельными советами» и когда-нибудь вынудят изменить законы.