Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.3

– Как вы думаете, – спросил штурман Ут-пя, – пригодна ли для питья местная вода? Я полагаю, что это вопрос принципиальный, потому что, если она непригодна для приема внутрь, мы обречены на смерть куда более мучительную, чем та, от которой мы отказались. Ведь у нас теперь нет капсул мгновенного действия.

Они прислушались к журчанию воды, доносившемуся снизу, а затем, не сговариваясь, начали спускаться к реке.

Внезапно Люба вскрикнула.

Они обернулись к ней.

Люба держала ладонь прижатой к ключице. По ее лицу катились слезы.

– Что с тобой? – спросил капитан.

– Я укушена, – мысленно ответила Люба.

Она подняла руку, и на траву упало придавленное ею небольшое насекомое, а на месте, где это насекомое было убито, быстро распространялись краснота и припухлость.

– И даже нет аптечки, – печально произнесла прекрасная Не-свелю. – От следующего укуса мы умрем.

Но так как пока что никто не умер, они продолжали спуск и вскоре оказались на камнях, окаймлявших прозрачные струи реки. Чуть ниже по течению река расширялась, образуя неглубокую заводь.

– Хорошо, – сказал тогда молодой гуманист Ут-бе-бе (Утешающий в беде и беспорядках). – Как самый молодой, я пожертвую собой и попробую эту воду, тем более что меня так донимает жажда, что по мне лучше смерть, чем дальнейшие муки.

Он встал на колени, а все отвернулись и не стали смотреть на него, потому что вид обнаженного человеческого тела, стоявшего на коленях и опустившего голову в воду, был более чем неэстетичен.

После первого глотка Ут-бе-бе испуганно воскликнул:

– Ой, холодно! Зубы ломит!

Но затем он пересилил себя и стал пить большими глотками, получая удовольствие и не собираясь умирать.

Первыми последовали его примеру переводчики По-из и Люба, а затем и остальные.

Густые кроны деревьев нависали в том месте над рекой, бабочки и стрекозы медленно парили над прозрачными струями, от которых распространялась свежая прохлада.

И этот царивший вокруг покой и отсутствие непосредственных опасностей дали возможность космонавтам собраться с духом и трезво оценить свое положение и перспективы остаться в живых. Они расселись по берегу, каждый скрывался за кустиком, чтобы не тревожить сотоварищей своей наготой и самому не видеть голых тел.

– Что будем делать? – спросил капитан Ут-дирек.

Ответили ему далеко не сразу. Каждый в меру своей мудрости искал нужное решение, а телепаты прикрыли внутренние глаза, чтобы не вмешиваться в эти далеко не всегда им понятные мучения мозгов.

– Нам надо питаться, – сказал мудрый Ут-бе-бе. – Но мы не знаем, как это сделать без приборов.

Капитан не перебивал его, хотя понимал, что вопрос о пище – тактический. Надо было сначала решить главный вопрос – жить ли дальше либо, осмотревшись вокруг и убедившись, что шансов победить судьбу нет, все же покончить с собой.

– Нам следует отыскать местных жителей и внимательно наблюдать за ними, – сказала мудрая Не-лю. – Потом одеться, как они, научиться их разговору и влиться в их число так, чтобы они не заметили.

Это уже было конструктивное предложение, однако техническая сторона дела оставалась неясной. Во-первых, неясно было, захотят ли местные жители, чтобы их изучали…

– Я категорически против такого решения, – отозвался из-за колючего куста штурман Ут-пя. – Судя по известным картам Земли, в области, где мы приземлились, находятся обширные незаселенные пространства. Климат здесь пригоден для жизни. Мы должны затеряться в этих горах.

– Нам надо калорийно питаться, – напомнил горячий Ут-бе-бе, – иначе клетки головного мозга не будут получать должного питания и мы станем глупыми, как обезьяны.

– О нет! – вырвалось у умудренной Не-лю. – Только не это!

Не-лю, как и большинство жителей Дома, полагала, что самое страшное, что может приключиться с человеком, – это оглупление.

– Я не совсем представляю, как нам здесь выжить, – мрачно заявил капитан Ут-дирек, который вернулся к мысли склонить своих подчиненных к самоубийству, так как уже не видел смысла в продолжении жизни и накоплении позора. – Я полагаю, что лучше закончить все сразу.

– Ах, оставьте, капитан! – сказал штурман Ут-пя, который не мог простить капитану смерти своего помощника, приходившегося ему к тому же двоюродным племянником. – Вы имели все возможности уйти от нас дорогой чести, но предпочли испить с нами чашу позора.

– Я капитан, – ответил с достоинством Ут-дирек, – и как таковой должен разделять все испытания моего экипажа.

Ут-пя лишь отмахнулся, потому что знал, как на такое решение капитана посмотрят дома. Ведь каждая минута пребывания экипажа «ВВР» на Земле увеличивает опасность разоблачения. И никто их щадить не будет – речь идет о чести родной планеты. Этот старый циник понимал, что капитан испугался и не может признаться в такой слабости, потому что потеряет власть над командой.