Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.13

Так что все плоды находились в состоянии сладкого полусна и могли бесконечно рассуждать о личном счастье и ненужности движений.

Этим занимался и Корнелий Удалов.

Висел и наслаждался.

Потом вдруг – сам не понял, как это произошло, – его посетила совершенно чужая и ненужная мысль: а как там Ксюша, не дует ли ей?

– О нет! – ответила Яблоня, услышав, разумеется, мысль Корнелия Ивановича. – Ваша бывшая супруга, а ныне равноценный плод Ксения наслаждается нирваной, как и вы сами.

Этот ответ, конечно же, порадовал Удалова, но тут до него, как сквозь сугробы и большие расстояния, долетела мысль Ксюши:

– А выключила ли я холодильник? Ведь так до конца месяца счет придется платить. – И тут же мысль перетекла в другую: – Как там сын Максимка, который собирался в Томск?

– А какое нам с тобой дело до Максимки, Томска и холодильника? – мысленно сказал бывшей жене, а ныне яблоку Корнелий. – Никакого!

– Никакого! – согласилась Ксения и обеспокоилась: – Ведь кошка не кормлена.

А тут еще все плоды пронзила мысль генерала армии Гремящего:

– Завтра придут мастера делать туалетную комнату на даче! Кто их встретит?

– Кому нужны твои мастера! – почти закричала Яблоня. – Ты же наконец достиг счастья!

– Так точно, – согласился генерал, зато другой генерал, интендантский, пожилой, подумал, что его молодая любовница как-то дурно и подозрительно улыбается адъютанту Смирнову. Но пока Яблоня гасила эту глупую и ненужную мысль генерала, замельтешили мысли нескольких мальчишек, которым почему-то понадобилось лезть на стрельбище за пульками, а тут еще Гаврилова возмутилась поведением сына, который вознамерился снова жениться и разменивать жилплощадь.

– Ну на что тебе жилплощадь, женщина! – закричала, мучаясь, Яблоня.

– И то дело, – согласилась Гаврилова. – А где же я жить буду?

И тут свершилось!

Оказывается, все плоды, насладившись счастьем, принялись думать неправильно. Всю жизнь эти люди стремились к счастью и покою, а вот получили – и на тебе!..

Проснувшись на рассвете, профессор Минц сбросил пальто, костюм и даже ботинки и в одних трусах пошел сдаваться Счастью.

Было зябко, и дул пронзительный ветер.

Яблоня съежилась, почернела и дергалась под порывами ветра.

Последние плоды с глухим стуком падали на землю.

И подобно тем, что упали раньше, превращались в сонных жителей Гусляра и других городов.

Люди поднимались, отряхивали с себя пыль и, не глядя на дерево, уходили прочь.

Даже Минца никто не узнал, кроме Корнелия, который, спеша домой, кинул обнаженному профессору:

– Иди, иди в тепло. Простудишься! Космический эксперимент, к счастью, провалился.

– Ты сорвался с Яблони! – догадался Минц.

– Разумеется! – ответил Удалов. – Ведь завтра с утра на рыбалку!

Космическая Яблоня крикнула телепатически:

– Вы еще об этом пожалеете, дикари!

Она подобрала ветви и, превратившись в маленький космический корабль, ринулась к звездам.

Этого тоже никто не заметил.

Да и кому замечать, если все уже ушли со двора.

Даже профессор Минц.

ЖЕНСКОЙ ДОЛЕ ВОПРЕКИ

В девятом классе Кристину Чистову оскорбил Трофим Денисов с задней парты. При всех на большой перемене он дернул Кристину за толстую тугую косу и спросил:

– Ну что, крысенок, пойдешь со мной на танцверанду?

Кристине было больно и стыдно. Она развернулась, попыталась вырвать косу из пальцев обидчика и ткнула его кулачком в нос. Денисов отклонился, а все стали смеяться.

Этот инцидент переполнил чашу терпения Кристины и ускорил рост ее самосознания.

Придя домой, она взяла тайком мамины портновские ножницы и одним движением отрезала свою косу – символ девичьей чистоты и скромности.

Мама увидела свою дочку в новом облике, когда вернулась со службы.

– Не волнуйся, мама, – сказала Кристина. – Я нашла свой путь в жизни. Отныне я стану мстительницей за все унижения и обиды, нанесенные женщинам этими… мужчинами.

– Как же ты будешь мстить? – испугалась мама.

– Я превзойду их во всех начинаниях, которые мужчины считают своими, я заставлю мужчин покорно лечь у моих ног.

– Но сила женщины в ее слабости, – сказала разумная мама. – Мужчина готов лечь у ног женщины именно потому, что она слаба и беззащитна.

Но Кристина не приняла этого парадокса. Она уже вышла на тропу войны.

– В жизни женщины всегда найдется место мужскому подвигу, – сказала она и подняла пылившиеся в углу гантели.