Киоск историй

Вождь лишь покачал головой, развернулся и пошел по направлению к своей хижине.

– Расходитесь все, нечего тут глазеть! – зычным голосом, нетипичным для такого маленького старика, обратился он к племени и дважды крутанул посох вокруг своей оси. – Сидите по домам, пока я не разрешу выйти!

Аборигены подчинились. Буру в сопровождении Ганжу и Рамона зашел в свою хижину. Человек с винтовкой, завидев у входа деревянный ящик, поспешил сесть на него. Поза его казалась расслабленной, но оружие из рук он не выпускал, готовый при необходимости воспользоваться им.

Вождь же расположился по-турецки на своем топчане. Ганжу места не досталось, поэтому он остался стоять.

– Итак, я слушаю тебя!

– Отец, я задолжал этим людям много денег. Не стану говорить, как так получилось. Это просто произошло. Я совершил ошибку. Все совершают ошибки.

– Только ты чаще других…, – буркнул вождь.

Ганжу сделал вид, что не услышал, и продолжил:

– Они сказали, что убьют меня, если не получат назад свои деньги, которых у меня не было, и которые в срок я достать не мог. Тогда мне пришла в голову идея, и я рассказал им про слонов…

– Что ты сейчас сказал? – Буру вскочил на ноги, лицо мгновенно налилось кровью. Он схватил посох и принялся охаживать им нерадивого сына, а тот лишь выставил вперед руки, защищая голову. Рамон не вмешивался и от души хохотал, наблюдая за этим зрелищем.

– Отец, дай же мне договорить… – взмолился Ганжу, но вождь остановился лишь тогда, когда окончательно выбился из сил. Тяжело дыша, он плюхнулся на топчан и махнул рукой. Потирая ушибленные руки, сын продолжил: – Послушай, им всего-то и нужно, что шесть, может восемь бивней. От нас требуется только показать, где конкретно находятся слоны и потом помочь погрузить бивни в машину.

– Нет, – коротко ответил Буру.

– Нет? – удивился Ганжу.

– А ты ожидал другого ответа? Думал, что я, услышав о твоих проблемах, тут же стану их решать? И как? Ценой жизни слонов? Нет, нет, нет. Свои ошибки ты должен исправлять сам.

– Но, отец, я не знаю, где находятся слоны!

– И это меня очень радует!

– Эти люди ведь убьют меня! – в глазах Ганжу читался неподдельный страх. – Неужели какие-то слоны тебе важнее сына?

– Ты мне не сын! – отрезал вождь. – Ты – позор моего рода и племени. Даже жизнь навозного червя дороже твоей. Я не позволю убивать слонов.

– Но тогда они убьют тебя, убьют вас всех!

– Если убьют, значит, так тому и быть. Духи предков одобрили бы эту жертву, – Буру встал и, поманив за собой гостей, вышел из хижины. – Пойдем, я покажу тебе кое-что.

Обескураженный, Ганжу последовал за отцом. Последним на улицу вышел Рамон.

Там их встретила вся мужская половина племени Камбо. Аборигены выстроились полукругом, в центре которого стоял пикап, напротив хижины вождя. Двое приезжих, оставшихся охранять машину, лежали сейчас возле нее на земле бездыханные. В шеях каждого из них торчало несколько дротиков.

Явно не ожидавший увидеть такое, Ганжу застыл в изумлении. Рамон вскинул было оружие, но не успел даже нажать на спусковой крючок. Десятки дротиков впились в участки тела, незащищенные броней или одеждой. Бандит закатил глаза, захрипел, рухнул на колени, после чего, сделав последний вздох в своей жизни, упал замертво.

– Уберите тела! Отнесите их подальше от деревни и сожгите! – приказал вождь, после чего повернулся к сыну. – Теперь ты!

– Отец, ты… ты же н-не убьешь м-меня?

– Возможно, я сейчас совершу самую чудовищную ошибку, однако я сохраню тебе жизнь. Как бы там ни было, ты моя плоть и кровь. Уходи и более не возвращайся! И запомни, если ты появишься здесь вновь, даже после моей смерти, тебя ждет та же участь. Лучше навсегда забудь сюда дорогу.

– С-спасибо, отец! С-спасибо! – раскланялся Ганжу.

– Прочь с глаз моих! – сказал Буру и хлёстко ударил сына посохом по ногам.

Ганжу, поправив сползшую на лоб фуражку, подбежал к пикапу, сел за руль, завел двигатель и дал задний ход. Когда машина скрылась из виду в чаще леса, вождь едва слышно прошептал:

– Надеюсь, я все сделал правильно…

Ожерелье

– Граф Олаф, я пришел к вам, чтобы просить руки вашей дочери.

Граф Олаф уже очень давно ждал этих слов от лорда Хэксли и едва сдержал навернувшиеся на глаза слезы. Такая выгодная партия для дочери – мечта любого дворянина.

– Должен вам сказать, – продолжил Хэксли, – что я давно люблю Сильвию, но все никак не решался сделать ей предложение. Думал, что вы будете против.

Действительно, еще год назад граф Олаф с позором прогнал бы Хэксли из своего поместья, если бы услышал, что тот хочет жениться на его дочери. Но за это время многое изменилось. Джон Хэксли из презренного бастарда в одночасье стал уважаемым и богатым человеком, когда умер его отец лорд Арчибальд Хэксли. Он оставил в наследство сыну титул, замок и его обширные предместья вместе с двумя сотнями слуг и огромное состояние.