Кио ку мицу !

Прошло полтора года, как Зорге поселился в Шанхае. Его сеть работала исправно, люди Зорге были готовы встретить назревающие события.

МУКДЕНСКИЙ ИНЦИДЕНТ

Солдат Ян Си-пань начинал стареть, и ему становилось трудно обходиться без посторонней помощи. Его мускулы, когда-то упругие и гладкие, как молодые бобы, стали дряблыми, а сухое длинное лицо напоминало рыбу, выброшенную на отмель и пролежавшую долго на солнцепеке.

Они вдвоем шли впереди, а подросток волочил сзади винтовку Си-паня и еще мешок с овощами, раздобытыми на фанзе, что стояла в стороне от дороги. За овощами с каждым разом приходилось ходить все дальше, потому что вблизи казарм крестьяне стали куда осторожнее и поднимают такой крик, что не захочешь никаких огурцов и лука, хотя зелень служит большим подспорьем к артельному столу. Белые двенадцатирогие звезды на сплюснутых матерчатых фуражках, красные суконные погоны выдавали в идущих солдат армии Чжан Сюэ-ляна.

Солнце стояло высоко, но оно только светило и почти не грело в этот сентябрьский день, когда солнцу дается так мало времени, чтобы проплыть по небу с востока на запад, зато ночи становятся все длиннее, прохладнее, и временами посохшая трава покрывается под утро мохнатым инеем. Солдаты выбрались на дорогу и шагали молча, каждый занятый своими мыслями. До Северных казарм оставалось недалеко, каких-нибудь два-три ли. За всю дорогу Чан впервые нарушил молчанье:

- Шибыка худо! - проговорил он почему-то по-русски.

Ян Си-пань сбоку посмотрел на него и промолчал. Если человек заговорил, значит, что-то хочет просить. Иначе зачем разговаривать? Он думал сейчас о том, как лучше распорядиться жалованьем, которое вчера роздали солдатам. Может, дать кому в долг? Нет, рискованно, пусть лучше лежат. Старик пощупал карман - целы. Да и куда им деться, Ян Си-пань проверил просто так, на всякий случай.

Чан тоже думал о деньгах.

- Шибыка худо, - повторил он, и старик опять не отозвался, будто глухой.

Чан со вчерашнего дня был не в духе. Опять проиграл в маджан этому пройдохе Ли-фэну. Сколько раз зарекался не садиться с ним за один стол, и вот опять... Уплатить за артельный стол еще, может быть, хватит, если старик даст немного взаймы. Об одеяле уж нечего и думать, но как же он будет спать зимой в сырой и холодной казарме?.. И одежа пообтрепалась... Не лучше ли сбежать. А куда? Сейчас не летнее время. Весной нанялся бы на маковые плантации или пошел в хунхузы. Кто там найдет! Да и бежать из казармы не так-то просто... Чан вспомнил измочаленного бамбуками дезертира. Его поймали и привели обратно. Это было в прошлом году. Его счастье, что бежал без оружия, не взял ни палаш, ни винтовку, иначе не сносить бы ему головы. А так - отделался ста бамбуками... Но все-таки как же с деньгами...

Солдаты вышли к полотну железной дороги. Вдоль блестящих на солнце рельсов неторопливо шагал по шпалам японский патруль - три солдата с капралом впереди лениво двигались, закинув винтовки за плечи. Чуть дальше на пологом холме виднелся еще один часовой, он расхаживал вдоль плотной изгороди, сплетенной из обмолоченных стеблей гаоляна. Позади ограждения виднелись отвалы желтой сухой глины.

Чтобы сократить путь, солдаты пошли напрямик через железную дорогу, мимо соломенной городьбы. Заметив их, часовой вскинул винтовку и знаком показал, чтобы к нему не подходили. Пришлось возвращаться назад и скошенным полем выходить на проселок.

- Чего они здесь строят, эти янгуйдзы?1 - проворчал Чан, недовольный тем, что приходится делать крюк.

1 Заморские дьяволы.

- Говорят, колодец, - сказал подросток. - Никого не подпускают, чтобы не отравили воду.

- Колодец - это хорошо, - сказал Ян Си-пань. - Вода всегда хорошо.

- Нам ее не пить, эту воду... - возразил Чан. Его больше волновало, как раздобыть деньги.

Солдаты снова вышли к железнодорожной насыпи, спустились в низину.

- Слушай, Ян Си-пань, - Чан наконец решился попросить старика, не дал бы ты мне немного денег до следующего жалованья?

Старик шел, будто ничего не слышал. "Вот подлый же человек!"

- Я тебе за это буду чистить винтовку, буду делать, что скажешь.

- Винтовку мне вон кто чистит, - Ян Си-пань кивнул на подростка, который совсем недавно завербовался в армию. Старик взялся его опекать и теперь заставлял на себя работать. - Если бы ты заплатил мне десятую долю... Впрочем, нет, откуда у меня деньги! Самому едва хватит...

"Вот ростовщик проклятый!" - зло подумал Чан. Но что ему оставалось делать?

- Если бы ты взял с меня половину десятой доли... я соглашусь... И еще чистил бы твою винтовку. Разве мальчишка почистит, как я...

Разговор прервал подросток:

- Глядите, глядите! Что это там!..

У ворот соседней казармы толпилось много солдат.

Над толпой на высоком бамбуковом шесте висела клетка, сплетенная из прутьев, а в ней лежала человеческая голова. Человека, вероятно, только что казнили, потому что кровь крупными темными каплями падала из клетки на землю. Рядом с бамбуковым шестом на земле, в луже такой же темной крови, валялся обезглавленный солдат с вывернутыми назад и связанными руками.