Кинжал Зигфрида

Последним он осматривал дом Авксентия, где жила Таисия. Кажется, комнаты еще хранили следы ее присутствия – вот пучки трав, которые она собирала, вот сложенные горкой дрова у свежевыбеленной печки. Вот банка с клюквой, вот ситцевые занавески, выстиранные перед отъездом. Как будто она не просто бросила избу, а оставила в идеальном порядке, подготовила для кого-то другого, кого судьба приведет в эти стены.

Туристам поселиться в доме старца не позволили сестры. Это-де памятное место, обитель пустынножителя, святого человека, который теперь с самим Господом беседует в Царствии Небесном. Молодежь перечить не посмела и заняла избу инженера.

Глядя на иконы, перед которыми молилась бывшая послушница Филофея, он почувствовал, как сжалось сердце. Не хотелось оставлять ее одну в городе, ох, как не хотелось. А пришлось. Не сбежит ли? Вдруг он приедет, а квартира – пуста? Упорхнула пташка из клетки.

«Куда она пойдет? – успокаивал себя Михаил. – Денег я ей не оставил. Не из жадности, а чтобы сидела и ждала мужа. Если она за все эти годы, будучи совершенно свободной, никуда из Камки не уехала, значит, порвала с прошлым полностью и окончательно. Захотела бы – нашла бы в Шубинке почту, телефон. Рейсовый автобус там ходит каждый день. Что-то же держало ее в Камке? А теперь она и вовсе замужняя женщина, венчанная жена. Нет, никуда Таисия не денется – обещание дала!»

Эти мысли приносили временное облегчение. Проходил час, и они возвращались, как морской прилив. Беспокойство росло, и Михаил не знал, куда себя деть.

«Ты ничего о ней не знаешь, – нашептывало его второе „я“. – Только данные, указанные в паспорте: имя, фамилия, возраст. А они ничего о человеке не говорят. Приедешь, а женушки и след простыл. Где искать? У кого спрашивать?»

Михаил сжимал зубы, на скулах вздувались желваки. Сколько сил он потратил, завоевывая неприступную крепость… Ему бы наслаждаться лаврами победителя, а он изводит себя пустыми подозрениями. Его тоскливый взгляд блуждал по стенам, увешанным целебными травами, по выскобленным до янтарного блеска деревянным лавкам. Два ларя – побольше и поменьше – стояли в углу, один на другом…

В оконные стекла стучал дождь. Брехали собаки. Приблудные псы, которых подкармливали сестры и все временные жители деревни, заливались лаем по любому поводу. Когда лай стал громче, Михаил вскочил, потушил свечу, прильнул к окну и скорее ощутил, чем увидел: черная тень метнулась наискосок через двор к курятнику.

Он выскользнул наружу, крадучись преодолел расстояние от избы до сарая и затаился под хлипким навесом. В прорехи лились холодные дождевые струи, попадали за воротник. Закудахтали куры… Михаил одним прыжком ворвался в тесный сарайчик, бросился вперед, наугад нанес сокрушительный удар, попал – и какое-то тело грузно осело на загаженный куриным пометом пол.

Новгород

Тяжелая полукруглая арка входа в кремль открывала вид на центральную асфальтированную аллею. Мощные приземистые башни, увенчанные конусами крыш, и ровные зубцы стен придавали крепости суровую тяжеловесность.

Солнце садилось. Медные краски заката едва проступали сквозь плотную пелену облаков. Пустился мелкий дождь. Люди прятались под деревьями, а счастливые обладатели зонтов неторопливо прогуливались, наслаждаясь свежей прохладой. Промытые листья блестели, их зелень ярко выделялась на фоне темных туч. Музеи кремля работали до шести часов и уже закрылись. Только массивные двери Софийского собора оставались гостеприимно распахнутыми.

Таисия стояла между деревьев, ища глазами того, кто должен был за ней приехать. Для встречи она надела все черное: юбку, легкий свитер, повязанный на лоб платок. Благо Михаил, наскоро подбирая ей гардероб, учел ее пожелания. С непривычки ноги быстро устали от ходьбы в туфлях – она добиралась сюда пешком по набережной. Эти туфли они с Михаилом купили для венчания, их кремовый цвет вносил кричащую ноту в ее смиренный облик. Но других просто не было.

Темнело. С реки тянуло холодом, серая вода покрылась рябью от ветра. Таисия замерзла, ее била дрожь. Дождь усиливался. Прохожие ускоряли шаг, стараясь укрыться кто где мог – под навесами, в магазинчиках или кафе. Листва уже не задерживала капель, и они падали на платок и плечи молодой женщины.

Парень в военной форме, весь мокрый, свернул с дорожки под дерево, оказавшись рядом с ней. Он снял фуражку и пригладил волосы, бросив на Таисию быстрый внимательный взгляд.

– Ждем кого-то? – неуместно игривым тоном поинтересовался он.

Она молча кивнула.

Из-за черного платка и холщовой сумки на плече парень принял ее за сборщицу пожертвований.

– Ваш рабочий день закончился, – сказал он. – Много насобирали?

Таисия опять кивнула.

– У тебя обет молчания, что ли? – перешел на «ты» военный. – Язык проглотила?

Теперь она заметила, что он навеселе. В Камке ей приходилось видеть пьяных мужчин, особенно в охотничий сезон. Туристы тоже зачастую баловались спиртным.

Не желая вступать в разговор с развязным человеком, Таисия отступила от него на пару шагов. Дождевые капли посыпались чаще – если так пойдет и дальше, она промокнет.