Кинжал Зигфрида

– Переходи жить к нам, – уговаривали послушницу Василиса с Улитой. – Чай, страшно одной-то ночью. Мужики чужие шастают окрест. Втроем и печку топить сподручнее, и дров меньше переводится.

«Не того я страшусь, милые сестры, – повторяла про себя она. – Не земное меня пугает. Кажется, я одержима бесом… и пуще смерти боюсь в том признаться».

Как она могла перейти к сестрам? Вдруг они заметят, что с ней творится ночами? Отвернутся от нее, проклянут, прогонят прочь? Ведь бесы заразнее, чем моровая язва, ибо вгрызаются не в тело, а в душу, точат ее смердящими ранами, ставят на ней печать зверя. Они перескакивают от одного несчастного к другому, множа ряды грешников, лишая их спасения и небесной благодати.

Однажды, вытаскивая из колодца полное ведро, Филофея перегнулась через край, загляделась на блестящий черный круг воды в глубине. Оттуда веяло холодом и… покоем.

– Эй, красавица, так и упасть недолго! – раздался над ее головой мужской голос.

Она выпрямилась, обомлела. На нее смотрели глаза Ангела – те самые, с притушенными звездами вместо зрачков. Всего миг длилось наваждение, и «ангел» превратился в молодого мужчину из плоти и крови, с короткими волосами и приветливым лицом.

– Что с вами? – спросил он. – Вам нехорошо?

Старая Русса

Грибовы перебрали водки и плохо себя контролировали. Это сыграло на руку «сыщикам». Будь братья потрезвее, они бы, возможно, промолчали. Но спиртное развязало им языки.

– Мужик сразу показался нам с-странным, – часто моргая, произнес младший из них, Гришка. – Думали, обычный лох. Корчит из себя крутого! Решили развести его на бабки. В мае на кабана только начальство охотится, им сами егеря зверя загоняют, и то по торжественным случаям. По праздникам, в общем, когда день рождения у какой-нибудь шишки или проверка из области приезжает. Да вы сами с усами, не первый день по земле топаете. А этот явился и давай права качать: я, мол, вам – деньги, а вы мне – охоту. Я нарочно из Москвы приехал, чтобы вепря подстрелить.

– Так и сказал? Вепря? – переспросила Астра.

– Ну…

– Мы переглянулись и согласились, – вступил в разговор Степан. – Мужик, видать, совсем тупой… ниче не соображает в охоте. Он из этих… из чинуш, чистенький такой, выбритый. Аж тошнит! Спросили, сколько заплатит. Он «зелень» показал… не жмот, отстегнул пять сотен. Остальное, говорит, когда зверя завалим. Приспичило ему! Гы-гы-гы-гы!

Аким Грибов, который храпел на кровати, с шумом перевернулся и зачмокал во сне губами. Вокруг тусклой лампочки под потолком витали клубы папиросного дыма. Дешевый табак вышибал у Астры слезу, в горле першило. Но она молча переносила тяготы сыскного дела.

– Будет тебе вепрь! – стукнул кулаком по столу младший брат. Посуда подпрыгнула и зазвенела. – Грибовы слово держат!

Он наколол на вилку соленый груздь и смачно захрустел.

– Так вы устроили ему охоту?

– Мы цирк хотели устроить, – признался Степан. – Кабана стрелять никто не собирался. Сговорились поводить мужика по лесу, поприкалываться, а для большей убедительности привлечь к этому каких-нибудь бедовых егерей, которые за бабло не против дурака повалять. Соблазнились мы на посулы этого приезжего. Если он нам авансом пятьсот баксов дал, то за саму охоту еще больше отвалит! Даже если секача добыть не удастся, мы все равно свою долю потребуем. Свалим неудачу на москвича – дескать, промахнулся или спугнул дичь. А мы ни при чем, мы свое отработали.

– И что дальше?

Степан плеснул пива в стакан, промочил горло. Братья к долгим беседам не привыкли, явно тяготились необходимостью рассказывать подробности. Только то, что гости назвались друзьями Неверова, клятвенно заверили, что ищут его по собственной инициативе, пока за дело не взялась милиция, и пообещали денег, пробило брешь в глухой обороне Грибовых.

– Здесь поблизости есть охотничьи угодья, но с местными егерями у нас вражда. Не любим мы друг друга! – объяснил Гришка. – Зато среди дальних имеются знакомые. Посоветовались, выбрали одно захудалое хозяйство, кстати, у домика ихнего как раз подходящее название – «Вепрь». Там два егеря, старый и молодой совсем, необстрелянный пацан. Далековато, конечно, но надежно. Старшой, Макар, ушлый, каждую тропку знает – где кабаны ходят, где жируют, где у них лежки. И от денег не откажется. Домишко-то у них на ладан дышит, зверя подкармливать нечем, в общем, бабки лишними не будут. Москвич как услышал название охотничьего домика – «Вепрь», аж подскочил. «Едем! – требует. – Без разговоров! На моей машине быстро доберемся, бензин тоже за мой счет, водка, закуска – все». Его тачку брать мы не стали: больно приметная. Короче, запрягли нашу «Ниву» и покатили. Думали, он кипеж поднимет, что далеко пилить. А он сидит, сопит в две дырки, смотрит в окно и даже будто радуется, улыбается чему-то.

Младший Грибов замолчал и сглотнул. Кадык на его жилистой шее дернулся. Степан жевал капусту, кусочек моркови застрял в его бороде. Братья никуда не торопились в отличие от незваных гостей.

Матвей решил кое-что уточнить.